Черные карты для белой дамы

Лин Эхо

К утру ресторан погрузился в сизый сигаретный дым, точно в туман. Кондиционер не справлялся со своей работой и его пришлось отключить. Открыли двери и окна, но и это не принесло облегчения. В пять часов подали автобус развозить гостей. Она отпросилась и, получив пятьдесят гривень, уехала с первым же рейсом.

Сейчас, сидя на полу в комнате сына, глядя в одну точку, вспоминалось почему-то свое детство. Оно мало чем отличалось от детства ее сына. Правда, тогда ей не приходилось торговать, зато она помогала матери. а это, пожалуй, еще хуже. Мать работала в совхозе табаководом. Еще

зимой они сеяли табак в теплицах и дежурили над ним по очереди. В такие зимние дни, когда мать была на работе сутками, Лена чувствовала себя хозяйкой. Прибегая из школы, готовила обед и ужин, помогала брату с уроками. В такие вечера никто в их доме не ругался, и отец всегда бывал трезвым. Когда приходила весна и надо было сажать маленькие, тоненькие стебельки табака, с двумя, редко с тремя листиками, мать срывала ее из школы. «Догонишь, – не желая слушать дочь, говорила мать.

– Все одно учеба тебе не впрок. Вот еще чуток оперишься и пойдешь… Куда, она никогда не договаривала, только со злостью бросала на девочку взгляд. – Денег надо заработать».

– Зачем? – удивлялась Лена. – У вас и так на книжке вон сколько.

– Да ты никак мои деньги считаешь, – орала мать. – Вырастите, квартиры покупать вам кто будет? Опять же мамка. – Лена усмехнулась. Стоило ли так гробить себя всю жизнь, когда за одну ночь твои деньги превратились в обычную бумагу. Может, этого и не перенес отец, вот тебе и квартиры!

Трактор медленно полз по полю вверх. Она садилась всегда с краю, чтобы никому не мешать. Брала саженец и опускала в небольшое углубление. Работать надо было быстро, иначе будешь ходить потом и досаживать пробелы вручную.

Летом ломка табака. На эту работу собиралась целая бригада детей. Кому не хочется заработать?

– Ма! – ее тронули за плечо, Лена вздрогнула. Только что она видела себя девчонкой в синем сарафане, во вьетнамках, на голове белый платок, она ломает табачные листья, прогретые солнцем, со своим особым, приятным, ни с чем не сравнимым запахом. Сок прилипает к пальцам, и они становятся темно-коричневыми, липкими. Сейчас она дойдет до конца рядка и поскоблит пальцы.

Ма! – снова позвал ее сын. «Неужели это меня?» – Удивленно смотрит маленькая Лена, взрослая же открывает глаза.

– И не заметила, как задремала. Она чувствует, как затекло все тело от неудобной позы, смотрит в удивленные глаза сына.

– Ты чего тут?

– Зашла вот… – не зная, что ответить, сказала мать. – Вижу, ты уже все собрал, присела посмотреть, ну и…

– Я не собирал! – не сводя с нее глаз, произнес сын.

– Хорошо, хорошо. Будем считать, домовой. Помоги мне подняться. – Данил подал ей руку, уцепившись за нее, она поднялась.

– Затекло все, – она прижалась к стене, поддерживая себя. – Голова гудит, как пустой котелок, когда по нему ложкой водят.

– Зачем в пустом котле ложкой водить?

– А чтобы гудел, – улыбнулась она сыну. – Я пойду. Который час? – она посмотрела на стену, где висели часы, и увидела под ними маленькую фотографию. Забыв о времени, Лена оторвалась, от стены, подошла поближе, чтобы рассмотреть снимок. На нее, улыбаясь,

смотрели счастливые дети. Данилка и девчонка, у которой, если что и было, так это улыбка.

– Кто это?

– Я, – не оборачиваясь, ответил Данил.

– Тебя-то я, вроде, узнала, а вот подружку твою впервые вижу.

– Я тоже. – Лена посмотрела на сына. – Что ж, с первой попавшейся фотографируешься.

– Думаю, я ей снимок не испортил. – Данил подошел к матери, встал рядом, но рассматривал он не себя, а незнакомку. Что в ней необычного? Почему они среди стольких людей увидели друг друга? И надо же ей приехать именно вчера, а ему прибежать туда вовремя. Случайность? Совпадение? Или судьба, чтобы ранить его сердце?

Лена покосилась на сына и, словно прочитав его мысли, не стала больше задавать вопросов.

– Пойду завтрак готовить, – обняв за плечи, она поцеловала его в щечку.

– Так ведь рано еще, – только теперь она поняла, что стоит под часами, а на время не обратила внимание. – Шесть часов только.

– То я и думаю: чего мне так спать хочется, – заулыбалась Лена. – Тогда отбой, ты как хочешь, друг любезный, а я сплю! – послав Данилу воздушный поцелуй, вышла из его комнаты. Постель разбирать не хотелось, достав махровую простынь, легла на кровать, не снимая платья. «Надо же! Влюбился, – мелькнула мысль. – И в кого! Бледная, как не знаю кто. – Девочка ей не понравилась. – А, может, я ревную? Может, и так, – согласилась она. – Влюбился, еще не женился».

Она закрыла глаза, погружаясь в сон. «К кому же обратиться с его ночными делами? – стучало в ее голове. – А ни к кому. Сначала надо самой его за этим увидеть, а потом волну поднимать». Сон придавил ее.

Их разбудила мать, вбежавшая в комнату дочери.

– Ленка! – крикнула она. Лена открыла глаза, ничего не понимая. До нее дошло, что она не закрыла дверь, когда пришла утром домой. Выругав себя, она села на кровати.

– Милиция только что у меня была! Да ты слышишь, о чем я?

– Слышу, – недовольно отозвалась Лена, взяв в руки будильник. – Чего в такую рань им надо было?

– Лучше не спрашивай, – голос матери изменился, стал плаксивым. – Сережка-то, помнишь, я тебе говорила, притащил чего-то да на кухне спрятал? Помнишь? – Лена кивнула, хотя на самом деле она смутно помнила разговор. Ее вообще не интересовал брат и жизнь его ее тоже не тревожила.

– Так это аппаратура какая-то дорогая была. Они ее и искали. Все в доме перевернули!

– Чего все-то переворачивать? – удивилась Лена. – Как я понимаю, это должны быть большие коробки, так чего ж их под матрацем искать? Серега что, украл, что ли ее?

– Да типун те на язык, – зло закричала мать. Она высморкалась в передник. – И чего ты на него такая злая, от этого, видать, и судьбы у парня нет.

– Мозгов у него нет, – вздохнула дочь. – От меня ты чего хочешь? Аппаратуру-то нашли? – она зевнула.

– Сергей-то еще не совсем дурак, он ее сегодня ночью к другу увез, так что мильтоны зря время потеряли, – она хихикнула.

– Ты еще и рада этому. Его все равно не сегодня, завтра задержат, так уж лучше бы за воровство, чем за наркотики.