Черные лебеди. Новейшая история Большого театра
Шрифт:
«Что же касается мотивов такого решения солистов балета, то я убежден, что это никак не связано с творчеством. Мне кажется, что и их тоже использует частный бизнес, продолжающий атаки на главный театр страны», — цитирует Иксанова ИТАР-ТАСС.
При этом гендиректор Большого сообщил, что пока не подписал заявления солистов театра: «Согласно трудовому законодательству, у Наташи и Ивана есть две недели на раздумье».
В свою очередь генеральный директор государственного Михайловского театра Владимир Кехман, также являющийся основателем импортирующей фрукты компании JFC, сообщил, что еще полтора года назад впервые обратился к солистам Большого с предложением перейти в труппу
«Они раздумывали, сомневались и, наконец, решились. Думаю, главным аргументом в нашу пользу стала по-настоящему творческая атмосфера в труппе, которая работает с огромным энтузиазмом. Не будет преувеличением сказать, что здесь все живут только танцем и ради танца», — заявил Кехман.
При этом агентство Интерфакс со ссылкой на «источник, близкий к театральным кругам Северной столицы», сообщило, что «Кехман предложил им условия, несравнимые с условиями в Большом, в первую очередь — громадные зарплаты».
«Обществу дается сигнал — дескать, если ведущие артисты уходят в такой момент, когда открылась историческая сцена, — значит, не так уж хороши дела у Большого театра», — предположил собеседник агентства.
BBC-Russian, 14.11. 2011
«Культура»: Наверное, в Михайловском по сравнению с Большим все кажется таким маленьким…
Осипова: С огромным театром я встречусь в Метрополитен-опера — там пятитысячный зал. В камерности, уюте, домашней атмосфере Михайловского есть своя прелесть. Думаю, если скажу, что в Большом театре я жила обособленной жизнью, это будет правда. Не могу сказать, что с кем-то водила крепкую дружбу, хотя со многими была в добрых отношениях, чувствовала себя вполне комфортно, жила работой и своими спектаклями, гадостей, как мне кажется, никому не делала. Но часто, особенно после возвращения из отпуска или с гастролей, остро ощущала какую-то волну негатива. Вообще там процветает наш родной менталитет — не любить успешных.
«Культура»: Хорошо, когда соседу плохо?
Осипова: Да. К этому можно с юмором относиться, так я и делала. Но постепенно атмосфера начинает давить, и ты думаешь: зачем быть там, где тебе нехорошо? Нас все время спрашивают, почему мы ушли. Причина — не деньги и даже не репертуар. Просто мне стало тяжело там находиться. Вот и все. И обидно, и смешно, когда говорят: ей не дали «Спящую» — и она ушла из театра. Что за глупость! Что за бред! Как можно принимать такие серьезные судьбоносные решения из-за того, что не дали роль? Ведь не такая же я дура, чтобы разменивать на это жизнь! Я танцевала «Спящую» в Нью-Йорке, танцую ее в Мюнхене. Конечно, хотелось бы, чтобы и своя публика это увидела. Но не дали — ничего страшного. Хотя я считаю, если ты прима-балерина театра, один раз тебе должны дать станцевать. Мне, кстати, обещали «Спящую» в январе.
Наталья Осипова и Иван Васильев в балете «Дон Кихот».
Звезды балета Большого неслучайно приняли решение перейти в петербургский Михайловский театр
Васильев: Когда я приезжал в Большой репетировать Спартака, то чувствовал себя счастливым человеком, будто радуга занималась — так мне хорошо. А вокруг все серое, тусклое и грустное. У всех проблемы, словно катастрофа какая-то происходит.
Осипова: У нас тоже есть проблемы.
Васильев: Конечно, но у нас все весело, свободно как-то.
«Культура»: И все-таки — оказался ли ваш переход спонтанным? Большой ведь был заинтересован, чтобы
Васильев: Нет, мы долго думали и неоднократно ставили в известность руководство Большого театра, что собираемся уходить. Никаких сюрпризов.
Осипова: Есть те, кто нам говорил: вы не лучшие, не думайте. А мы никогда и не хотели быть лучшими. Мы стремились быть любимыми. И кажется, у нас получается.
«Культура»: Не жалеете о принятом решении?
Васильев: Об этом некогда даже и подумать — сумасшедший режим. Целый сезон живем на чемоданах.
«Культура»: По родным не скучаете?
Осипова: Вчера приехали наши родители на несколько дней. Они были счастливы увидеть нас в новых партиях. Ведь глупо, когда нам говорят: вы ушли из Большого, чтобы танцевать какие-то непонятные спектакли. Хочется ответить: ну и сидите, и танцуйте всю жизнь один и тот же репертуар! В нашей профессии нельзя останавливаться. Здесь нас окружают прекрасные люди, талантливые педагоги…
Васильев: И все мы под крылом Владимира Кехмана, которым я восхищаюсь. Он из тех людей, которые дорожат своим театром, своими артистами и вкладывают в них всю свою энергию.
Осипова: Он абсолютно серьезно озабочен тем, чтобы сделать театр лучше, чтобы появлялись хорошие спектакли, чтобы всем было комфортно. Он смотрит спектакли и реально, искренне переживает.
Из беседы с Еленой Федоренко, Санкт-Петербург
«Культура», 27.01.2012
Война с Цискаридзе и «кислотное дело»
Неизвестный плеснул художественному руководителю балета Большого театра Сергею Филину в лицо серной кислотой. Многолетняя драма вокруг Большого театра переросла в трагедию. Николай Усков встретился с двумя непримиримыми оппонентами, которые уже обменялись обвинениями в причастности к случившемуся, — генеральным директором Большого театра Анатолием Иксановым и народным артистом России Николаем Цискаридзе.
Я никогда не думал, что буду писать что-нибудь о скандалах в Большом театре. Все участники этой многоактной драмы мне хорошо знакомы. Тем не менее я не был вовлечен ни в одну из противоборствующих партий. С директором Большого театра Анатолием Геннадьевичем Иксановым мы виделись обычно у нашего общего друга и члена исполкома попечительского совета Большого театра Константина Ремчукова. С народным артистом России и непримиримым противником Иксанова Николаем Максимовичем Цискаридзе у нас тоже есть общие друзья. И мы не раз болтали с ним обо всем, кроме собственно его профессиональных дел. В последний раз, например, о Тбилиси, куда он, тбилисец по рождению, собирался отправиться в сентябре.
С художественным руководителем балета Большого театра Сергеем Филиным, которого считают человеком Иксанова, мы недавно виделись на приеме в Историческом музее. Кажется, это было в декабре. Может быть, он уже тогда получал угрозы. Лицо его было задумчивым и усталым. Но наш разговор лишь отчасти касался Большого и уж совсем не затрагивал околотеатральных сплетен и интриг. Я в них ничего не понимал, а добрыми отношениями со всеми конкурирующими партиями дорожил больше сомнительной привилегии покопаться в чужом грязном белье. К тому же при всей любви к классической музыке признаюсь, что я равнодушен к балету. Мне так и не удалось с должной страстью проникнуться условным языком классического танца, что, разумеется, не мешало ценить незаурядную артистическую харизму Николая Цискаридзе. В остальном посещение спектаклей Большого для меня было необременительной светской обязанностью, прекрасным ритуалом, заведенным в московском обществе.