Черные начала. Том 1. Том 2
Шрифт:
Здесь же было что-то типа сарая на замке. Взмах мечом, настолько быстрый, что я даже не разглядел его, и луч счастья, только чёрный, перерубил замок. Внутри оказались стойки с мечами. Но здесь мы не задержались.
Моя слуга… тьфу ты, моя сопровождающая отвела меня обратно в здание, где буквально затолкнула в комнату и захлопнула дверь на замок.
Ясно, меня отправили к себе.
Комната выглядела давно заброшенной. Пыль, паутина, грязь на полу, из небольшого окошка сквозняк. Кроме кровати и тумбы, мебели больше не было. Аля номер для нищих.
Но
Поэтому стоило мне лечь, как я сразу отрубился.
С этого и началась моя весёлая и неунывающая жизнь, которой после некоторого времени дадут название — наставничество.
Что я запомнил, так это первое утро, когда меня сбросила с кровати на пол эта сучандра. Не дав мне нормально проснуться, она заставила меня выйти из комнаты, после чего отвела на помывку. Проконвоировала, я бы сказал, будто боялась моего побега. Завела в душевую и вышла, сказав что-то напоследок.
Душевая была здесь своеобразной, выглядело так, будто они к куску скалы просто пристроили комнату. Даже пол из обычных камней. Вода была холодной, но выбирать не приходиться, всё лучше, чем ничего. Стуча зубами, я встал под небольшой водопад из расщелины, смывая с себя грязь и уже когда почти закончил, сюда вошла эта рисовая рожа.
— А тебя стучаться не учили?! — закрылся я руками, словно школьница. Блин, ну как бы я моюсь, может дрочу тут, она влетает!
Но наглая рисовая рожа даже толики смущения или стеснения не проявила. Она положила у входа одежду, после чего вышла.
Честно говоря, я был удивлён, думал, просто бросит её на пол.
Из моей одёжки теперь был такой же халат с поясом, как у всех в этом мире, свободные штаны, три белых тряпки, два шнурка и деревянные сандалии. Белым тряпкам и шнуркам я применения не нашёл. Это потом, через неделю допёрло, что две тряпки были портянками, которые надо перематывать шнуровкой, а третья трусами на манер сумоистов.
Следом был завтрак, который проходил в небольшом зале с рядами столов. Здесь мне пришлось сесть прямо напротив чернявой, которая недвусмысленно на это намекнула расположением тарелки.
Но что запомнилось больше, так это палочки. Я в первый раз возненавидел их настолько сильно. Я, сука, беру рис, а он рассыпается, и остаётся одно рисовое зёрнышко! Я беру мясо чего-то непонятного, а оно выскальзывает! Я пытаюсь хоть что-то зацепить, а нихрена!
Короче, ел руками, как свинья, и плевать мне на взгляд чёрных холодных полных отвращения глаз напротив.
А после обеда…
Меня потащили в библиотеку, после чего начали учить читать и говорить.
Это было долгое время обучения. Началось всё с алфавита, где я учил закорючки, что не отличаются друг от друга ничем. Потом она показывала мне картинки и называла слово, которое я повторял. Так мой словарный запас пополнился
— Ты дерево.
Вообще, хотел сказать, что она доска (потому что по ней можно прямые линии чертить), но и так сойдёт. Эта чернявая юмор не поняла и не отреагировала.
В роли перемен у нас были тренировки. Я бегал, учился держать меч, учился правильно боксировать с бревном, из которого торчали палки, и вообще, занимался физической подготовкой. Но вот чем я не занимался, так это изучением тех техник, которые вылетают с края меча. Почему-то все эти удары, которые рубят на расстоянии, мне не показывали.
И именно так прошёл первый месяц моей жизни здесь. Я вставал, мылся, шёл завтракать, после чего уроки, потом тренировки, обед, затем опять уроки и много тренировок, следом ужин и уборка — чистка, мойка посуды, какие-нибудь приготовления и так далее, после чего сон.
И так каждый день.
Вскоре я узнал, что её зовут Чёрная Лисица. Настоящего имени я так и не выудил, а моего и вовсе не спросили. Я пытался спросить у неё, какой резон ей меня обучать, но натыкался или на молчание, или на краткое «учись».
Я не имел ничего против этого. Во-первых, сила, мышцы, жирок — всё это полезно там, где месятся на мечах. Во-вторых, язык — разговаривать с местными дорогого стоит. Так и дорогу найти можно, и устроиться работать, если прижмёт прямо очень сильно. В-третьих — учили драться на мечах и врукопашную, пусть и без тех супер-приёмов. Хоть какой-то да ответ дать противнику я смогу. А так как бежать мне было некуда и плюсы перевешивали всё остальное, в моих планах было задержаться, пока хотя бы не научусь говорить более-менее.
А там уже посмотрим.
Чернявая с упорством поезда обучала меня, не жалея своих сил. Я не строил иллюзий, понимая, что с меня у неё будет какая-то выгода. Но было очень интересно, какая именно. Я видел, что подходила к процессу она ответственно, учила на совесть, гоняла в загривок, как если бы ей за это платили.
Так прошло ещё два месяца.
За это время я смог научиться разговаривал куда свободнее, по крайней мере мог нормально теперь изъясниться. Иногда от столь однообразных будней, я начинал грустить. И нередко вспоминал бойкую мелочь по имени Ки. Как у неё там дела? Грустит? Или радуется новой жизни? Хотелось бы её увидеть…
Может показаться странным, что я не грущу о родителях или своём мире, но что батя, что мать померли уже, так что в принципе в этом плане я свободен. Друзья были, да, но… почему-то вспоминал я именно бойкую мелочь. А мир… смысл вспоминать о том, что тебе не будет доступно в ближайшее время и накручивать себя?
Очень быстро я уже не мог сказать, какой сегодня день и сколько я вообще провёл здесь. Тишина становилась неотъемлемым спутником жизни. Мы продолжали кушать друг на против друга в зале в полной тишине. Единственное место, где мы хоть как-то говорили — уроки языка. На тренировках она и вовсе только отдавала команды. Но этот завтрак я решил нарушить.