Черные начала. Том 5
Шрифт:
— Сел, — тихо произнес я. Сейчас я был вновь на грани, чтобы сорваться. Не приступ, но тоже ничего хорошего ему это не обещало. — Второй раз я не буду повторять.
Староста смотрел мне в глаза, выше меня, я бы сказал огромный и крепкий мужик, который в моем мире смог бы меня скрутить в мячик, смотрел и… отступил. Вздохнул, будто я его достал, пытаясь скрыть свое позорное отступление, и сел на ближайший стул.
— Что ты хочешь спросить, охотник?
— Кольцо. Где ты его достал? — сразу перешел я к делу.
— Это? — поднял
— Где именно нашел?
— Здесь, если идти через мост в сторону заката (запада).
— Там же, откуда пришли обезьяны?
— Нет, ближе к старолунию (к северу). Когда-то там были огромный комплекс храмов, но сейчас разве что фундамент да основания стен остались. Среди тех руин я и нашел кольцо.
— Где именно?
— Место? Я тебе не назову его сейчас. Где-то между руин на месте, наверное, главного здания. Сейчас там место облюбовали всякие летающие твари, кои могут стаей порвать человека на части. Туда даже, насколько мне известно, обезьяны не суются.
Значит какой-то большой комплекс, где хранилось одно из колец? Интересно… наверное, стоит туда заглянуть потом, чтобы посмотреть, что еще в храмах могло сохраниться. Возможно, какие-нибудь артефакты или дверь в подземелье, где можно будет найти… даже не знаю, приключения на жопу, например.
В любом случае это была хоть какая-то ниточка, одна из многих, что вела неведомым образом к Ки.
Глава 155
Я ушел из дома старосты, лишь бросив напоследок: «спасибо, до свидания» и оставив его сидеть на стуле с порезанной щекой.
Как же он был зол, это надо было видеть. Его рожа, этот взгляд человека, который привык, что в деревне он закон и все его слушаются безукоризненно. Да, есть такие, настолько уверовавшие в своей силе, что думают, никто им не посмеет сказать ни слова. А кто посмеет, того они сразу поставят на место. Но я лишнее доказательство тому, что все идет иногда наперекосяк.
Я, конечно, много говорю про стержень, но без силы он не всегда ответ на все вопросы. Оттого и обломать старосту, указав на место и на то, что он мне не указ, было вдвойне приятно.
— Ну че? — хмуро спросила Цурико, когда я вернулся в дом. — Спросил или че ты там хотел сделать?
— Да, узнал кое-что, — кивнул я. — Можно выдвинуться пока. Сейчас только утро, можно пройтись, посмотреть, что там в лесу твориться.
— Ну если ты считаешь, что надо идти, то идем, — кивнула она, неожиданно просто согласившись.
Я не знаю, как, но Цурико буквально, как магнит, притягивала к себе внимание. Стоило ей появиться на улице, как все взгляды сразу устремились в нашу сторону, отчего мне казалось, что я их физически чувствую. Легче стало лишь когда мы вышли из деревни, перейдя мост, и оказались на другой стороне реки. Будто покинули место радара, где нас уже было не достать.
Правда едва мы вышли из деревни, попав в джунгли, как те будто стали более
— Если верить старосте, обезьяны шли откуда-то спереди, из глубины джунглей. То есть отсюда… — пробормотал я, всматриваясь в бесконечную зелень. — Видишь что-нибудь?
— Нет, — ответила она слегка недовольно. — Пройдем глубже может?
— Давай.
Продвинуться глубже проблем не составило, так как здесь шла хорошо вытоптанная, петляющая между толстых деревьев дорога, которая шла параллельно нашему направлению. Мы даже немного расслабились на время, естественно не теряя бдительности.
— Что скажешь? — спросила Цурико, когда мы шли по дороге.
— О чем именно? — задал я встречный вопрос. — О деревне?
— Да обо всем. Об этом месте, о старосте, о людях.
— Ну… протянул, — я бросил взгляд по сторонам. — Люди как люди. Но ты их знатно бесишь, хочу сказать. Без тебя ко мне отношение совершенно другое, хотя староста, конечно, такой себе.
— Считает себя едва ли не богом на земле, — фыркнула она. — Думает, что достоин куда большего, чем править этой несчастной деревней, раз уровня Священного Роста. Придурок… А че с ним обсуждали?
— Да кое-что уточнил по поводу нашей охоты, — ответил я неопределенно. — Кстати, а твои родители где-то в деревне живут ведь?
— А куда они должны деться? Да, живут. К сожалению.
— Заходить не будешь?
— Ты издеваешься? Я для кого все рассказывала, что они ублюдки еще те, считающие меня не больше, чем скотиной?! — тут же вспылила она.
— Да я просто спросил, — мало ли, вдруг там как в фильмах: сначала ненавидят, а потом ребенок возвращается домой и вдруг все ни с того, ни с сего меняют к нему отношения на теплые, нередко материнские. — Вдруг встретиться с ними хочешь.
— Если только на похоронах, — фыркнула Цурико. — Особенно с отцом. Помню, в свое время он пытался заставить расти мой уровень быстрее и посадил на муравейник.
— Муравейник? — не понял я.
— Да, посчитал, что муравье своими укусами закалят мою волю и передадут свою Ци. Тебе рассказать, каково это потом мучиться неделю с задницей, которая горит огнем, да и еще и муравьи потом целый день лезут отовсюду из тела?
— Да не, не надо, я представляю, — поморщился я. — Твой батя еще больший мудак, чем мой.
— А каким был твое отец? — посмотрела она на меня.
— Мертвым.
— Хотела бы, чтобы мой батя был бы таким же. Твой тоже был ублюдком?
— Полным.
Я не стал говорить, что именно благодаря тому, что он ублюдок, родился я, но погибла моя мать, посчитав это лишним.
— Мой так хотел парня, что долгое время не признавал меня девушкой, — недовольно поведала мне Цурико. — Поил всякой дрянью, наряжал парнем, не позволял играть с другими девчонками.