Черные ножи 3
Шрифт:
От деревьев до дверей заднего хода в посольство тянулся небольшой, аккуратный лужок. Его необходимо было пересечь, как можно скорее.
— Вперед! — скомандовал Скорцени, и диверсанты, чуть пригнувшись, побежали.
Внезапно со всех сторон ударили ослепительные лучи прожекторов. Группа Отто замерла на месте, ощетинившись во все стороны автоматами, оказавшись на виду, словно при свете яркого солнца. За деревьями и за балюстрадой второго этажа посольства мелькали многочисленные тени бойцов охраны.
Короткая автоматная очередь в воздух послужила наглядным предупреждением. Громкий
— Бросить оружие или будете уничтожены на месте!
— Чертов Майер! — пробормотал Сцорцени, уже обо всем догадавшись. — Предатель!
— Шеф, может, подорвем взрывчатку? — негромко предложил фон Холтен-Пфлуг. — Успеем! Захватим пару коммуняк на тот свет, вот они удивятся, атеисты клятые!
Отто лихорадочно размышлял. Партия проиграна, это ясно. Майер привел их на смерть. Русские оказались не такими идиотами, как он предполагал. О подземном ходе они знали, о готовящемся покушении тоже.
Скорцени умел признавать поражение.
— Сдаемся! — громко крикнул он в ответ. — Не стреляйте!
Его бойцы нехотя сложили оружие. Тут же их обступили советские агенты, которые быстро всех обыскали и, сковав наручниками, увели.
Отто остался один. Его тоже обыскали, но руки сковали не за спиной, как у прочих, а впереди.
Из тени на свет вышел человек в пенсне.
— Штурмбаннфюрер Скорцени, полагаю? — спросил он по-немецки. — С вами хотят поговорить те, кого вы только что собирались убить…
Интерлюдия 6
Газета «Правда» от 02 января 1944 года.
«Высадка союзных войск продолжается»
«Лондон, 1 января. (ТАСС). Штаб верховного командования экспедиционными силами союзников в своем коммюнике №3 сообщает: 'Союзные войска продолжали в течение всего вчерашнего дня высадку десантов на северном побережье Франции. Достигнуты удовлетворительные успехи. Отряды 'коммандос» составили часть штурмовых сил. Военно-морские силы врага не предпринимали никакой новой попытки помешать нашим десантам с моря.
С наступлением темноты наши тяжелые бомбардировщики в очередной раз атаковали железнодорожные коммуникации и мосты. Сбито 26 вражеских самолетов'.
«Выступление Рузвельта на пресс-конференции»
«Вашингтон, 1 января. (ТАСС). Президент США Рузвельт заявил, что вторжение развивается в соответствии с намеченным планом. Отвечая на вопросы, президент заявил, что на Тегеранской конференции была решена дата вторжения, которая вполне удовлетворила Сталина. Несмотря на неблагоприятные погодные условия, вторжение началось по заранее разработанному плану. Рузвельт выразил сожаление, что второй фронт не был открыт годом ранее. Он заявил, что это была роковая ошибка, стоившая жизней многих советских граждан».
«Ла-Маншская десантная операция. Военно-морской обзор»
«Крупнейшая
Глава 25
Тысячу раз прав был Флеминг, когда говорил, что «казино всегда выигрывает».
Фортуна, до этого сопутствующая мне во всем, в один момент повернулась ко мне задом, и я в полной мере ощутил, что такое тотальное невезение.
Впрочем, начиналось все хорошо.
Утром следующего дня, доставив трупы диверсантов и пленника в город, я распрощался с Савелием Пафнутьевичем и огромным бородатым мужиком, который прибыл на подводе, едва рассвело. Раненый был еще жив, и даже не стонал, лежал тихо, стиснув зубы и явно обдумывая модель своего дальнейшего поведения.
Их группе не повезло вдвойне. Во-первых, они наткнулись на меня, хотя планировали застать на станции лишь одного старика. Во-вторых, не успели соорудить тайник, планируя сделать это чуть позже, и все бумаги и документы оказались при них в вещмешках и карманах. А там было много интересного, в том числе актуальная карта фронта с многочисленными пометками — настоящий подарок для СМЕРШа. Ну а в-третьих, живой язык, знавший имена, пароли и явки — был главным подарком. И он, как мне казалось, готов был сотрудничать… конечно, сволочь примется торговаться, попытается выбить себе жизнь… но это уже не мое дело. Те, кому положено, решат, как с ним поступить. Я же груз сдал, и мог считать себя свободным.
— Береги себя, Савелий Пафнутьевич, — тепло попрощался я со стариком.
— Может, останешься до завтра? Вместе-то сподручнее будет рассказывать, как мы супостата схватили.
— Мне на фронт давно пора, к своим, заждались меня, каждая лишняя минута на счету.
— Ну-у… тебе, конечно, виднее. Будь здоров, Василий!
На этом мы и расстались, а к вечеру я уже добрался до расположения 7-го гвардейского танкового корпуса.
В новой части приняли меня если и не с распростертыми объятиями, то вполне радушно. Лишних вопросов не задавали, документы Шведова командира батальона вполне удовлетворили, и он сходу направил меня в неполный экипаж родной и знакомой «тридцатьчетверки», приказав обживаться и знакомиться с товарищами.
Экипаж подобрался бравый.
Лихой командир по фамилии Зотов, более похожий на кавалериста. Веселый, широкоплечий, с чуть подкрученными усами. Он дружелюбно похлопал меня по спине и заявил:
— А ты здоровый парень, в машине тесновато станет!
Механик-водитель сержант Гафаров — маленький улыбчивый таджик, пожал мне руку и радушно пригласил угощаться ужином из общего котелка. Заряжающий — парень с черным от копоти лицом по фамилии Остапенко приветственно поднял сжатый кулак вверх.