Черные ножи
Шрифт:
Он открыл верхний ящик стола, достал оттуда небольшую коробочку и передал ее мне, пожав при этом руку.
— Поздравляю, Буров! Рад, что не ошибся в тебе!
Я взял коробку и открыл ее. При свете лампы поблескивал скромный на вид орден, но я сразу его узнал. Одна из высших наград, которую вручали проявившим особую храбрость и мужество при непосредственной боевой деятельности — «Орден Красного Знамени».
— И еще велели передать тебе подарок, — продолжил, между тем, Зальцман и вытащил из того же ящика пистолет в кобуре. —
Я взял оружие — «ТТ», на котором было выгравировано: «От наркома НКВД товарища Л. П. Берия Д. И. Бурову».
Не много ли почестей для простого рабочего? Или слишком уж крупную сеть немецких агентов я помог разоблачить? Если последнее предположение верно, тогда сходится.
— Спасибо…
Исаак Моисеевич по-отцовски потрепал меня по плечу.
— Ты герой, Буров! Мы посовещались с товарищами из военного командования и решили, что ты достоин, несмотря на возраст, занимать командную должность. Исходя из этого, тебе предписывается в течение трех суток явиться на учебные курсы для младшего командного состава Уральского добровольческого танкового корпуса. Послужи Родине, сынок!
— Служу Советскому Союзу!
Эпилог
9 мая 1943 года на площади перед главпочтамтом в Челябинске состоялся митинг. Все бойцы и командиры недавно сформированной 244-й танковой бригады, входящей в состав 30-го Уральского добровольческого танкового корпуса выстроились напротив трибуны вдоль улицы. За их спинами толпились горожане — в основном женщины и дети. Всего на площади собралось около сорока пяти тысяч человек.
Я был одет в новый, только недавно полученный черный танковый комбинезон и шлем. Через плечо у меня была перекинута полевая сумка, а пояс туго стягивал командирский «двузубый» ремень, к которому справа была пристегнута кобура с наградным «ТТ», а слева — черный нож в ножнах. На плечах — свеженькие погоны младшего лейтенанта.
Златоустовские рабочие выковали ножи для каждого бойца корпуса. Клинки были вороненые, а ножны и рукоять покрыты черным лаком.
Секретарь обкома партии Патоличев стоял на трибуне, глядя на море человеческих лиц. Оркестр заиграл торжественный марш и тут же к трибуне, чеканя шаг, двинулся красноармеец, держа на вытянутых руках книгу. Нет, лучше сказать — Книгу! Потому что это была не простая книжка, а настоящее произведение искусства — «Наказ бойцам, командирам и политработникам Особого Уральского добровольческого танкового корпуса имени Сталина от трудящихся Южного Урала» — всенародное напутствие воинам, под которым подписалось все население Южного Урала.
Оформлен Наказ был невероятным образом: помимо традиционной книжной графики, мастера использовали златоустовскую гравюру на стали и даже инкрустировали том драгоценными камнями. На обложке был помещен портрет Сталина, на форзацах
Но главное было в содержании.
Секретарь откашлялся, бережно вынул Наказ из футляра, положил его на специальную подставку, открыл и начал читать:
— Родные наши сыны и братья, отцы и мужья! Исстари повелось у нас на Урале: провожая на ратные дела своих сынов, уральцы давали им свой народный наказ. И никогда не отступали сыны Урала от наказа народа. Никогда не краснел и не стыдился Урал за дела сыновей своих. Никогда не позорили они вековую русскую славу, — Патоличев на мгновение прервался, на площади царила тишина, люди ловили каждое слово, у многих текли слезы. Он продолжил: — Провожая и благословляя вас на битву с лютым врагом нашей советской родины, хотим и мы напутствовать вас своим наказом. Примите его как боевое знамя. И с честью пронесите сквозь огонь суровых битв, как волю родного Сталинского Урала!..
Он читал, иногда прерываясь от внутреннего волнения, но ни разу его голос не сорвался.
Я уже слышал текст наказа, причем неоднократно, его зачитывали на комсомольских собраниях, горячо обсуждали, спорили и разбирали. И все равно, каждое чтение этого поистине народного письма бойцам не оставляло меня равнодушным.
— Пронзите врага свинцовым ливнем пуль… Залейте фашистов ливнем стали, свинца, чтобы издохли они, испепеленные нашим уральским металлом, нашей ненавистью… Даем вам слово крепкое, как гранит наших гор… Битва с лютым врагом… Фашисты — волки… Урал — земля золотая…
Челюсти и кулаки у меня были крепко сжаты, в горле стоял комок, в глазах щипало.
Наконец, секретарь дочитал документ до конца. Несколько мгновений стояла тишина, потом громыхнуло:
— Ура! Ура! Ура!
Командир бригады подошел к Патоличеву и торжественно принял Наказ в свои руки. Потом он повернулся к огромной толпе и опустился на колени. Вслед за ним на колени опустились все добровольцы.
— Клянемся быть верными Наказу и Родине!
— Клянемся!.. — тысячекратным эхом пронеслось по площади.
— Клянемся бить врага, не щадя жизни своей!
— Клянемся!..
— Клянемся вернуться домой с победой!
— Клянемся!..
Рядом со мной на коленях стояли Корякин, Казаков и Евсюков — мой экипаж, командиром которого я внезапно оказался. Их лица были суровы, они повторяли слова клятвы, и я знал, что эти люди никогда не отступятся от данного обещания, не прогнутся, не дадут слабину.
А значит, история повторится вновь.
И победа будет за нами!..