Черные розы для снайпера
Шрифт:
– Можно я тебя обниму? – выдыхает Далила остатки напряжения.
– Так-то лучше! Я уезжаю ненадолго. Надеюсь, что ненадолго. – Ева убирает со своего лица желтые мокрые волосы и говорит, потираясь щекой о щеку Далилы: – Я привезла адреса. Если Илия скажет, что надо уехать и спрятаться, уезжайте все туда. Я вас найду.
– Ты думаешь, что я с Илией поступала неправильно, да? – отстранилась Далила. – Я жду, когда ты выругаешься, а ты не ругаешься.
– Некогда было, вот и не ругалась. А вообще скажу тебе, он подчиняется
– Зато я знаю теперь, как помочь Полине. В этой книге есть все, что она… Что она мне показывала и рассказывала на сеансах. Прочти, это очень красиво.
Ева листает книгу:
– «Последняя из Куниц, жившая среди людей и убитая ими». Обалдеть. Ладно. Уговорила.
– Прочтешь? Я же чувствую, она тебя интересует!
– Только в смысле профессионального партнерства, раз уж мне это партнерство навязали. А ты слышала, каким тоном она спросила на дороге? Про наброски?
– Ну и что?
– Ничего. Так обычно говорит человек рисующий. Художник то есть.
– И пишущий. Набросок рассказа. Черт! Совсем забыла со своими проблемами. У меня для тебя сюрприз. У меня есть книжка про Еву Апельсин, которая отстреливает на допросах плохих мальчиков, и вот к ней присылают психолога для помощи в работе, что там дальше, угадай?
– Далила-а-а, – стонет Ева, – ты что, пишешь про нас роман?
– Я его читаю! А сказать тебе, что ты вытворяешь с апельсинами в состоянии эротического возбуждения?
Подойдя к двери с множеством сложных запоров, Ангел Кумус посмотрел в глазок. Он уже отвернулся, чтобы уйти, не обращая внимания на гулкий колокол, но женское лицо в глазке казалось знакомым. И Ангел открыл дверь.
– Здравствуй, великий магистр, уничтожитель вампиров, – улыбалась Ева, входя. Ангел вышел за дверь и посмотрел на лестницу.
– Я одна. – Ева прошлась по отсвечивающим плиткам бледно-голубого цвета, стукнула в стекло яркого аквариума, но белые, распластанные в воде лягушки не пошевелились. – Если ты выглядываешь мою подругу с желтыми волосами, то она не пришла.
– Я помню ее, она меня на руках носила. – Ангел кивнул и улыбнулся легко и радостно.
– Мне нужен Стас.
– Я сделаю чай. – Кумус ушел в кухню, Ева пошла следом.
– Мне очень нужен Стас.
– Я могу тебя покормить, – не слышал ее Ангел. – Я покажу тебе клип, ты там в ванне, и песня красивая, тебе понравится. Это тоже ты, – он ткнул в фотографию на стене у стола.
– Ничего себе архивчик, – восхитилась Ева.
– Тебя выбирают сразу из всех. Стас умеет передавать состояние души, он мастер в фотографии.
– А я думала, что это я такая несравненная, надо же!
– У тебя круги под глазами и веки тяжелые. Хочешь, я сделаю тебе массаж лица и маску на глаза? Десять минут – все пройдет.
– Я хочу Стаса.
– Ты пришла
– Нет. Я пришла за помощью.
Кумус неуверенно повертел в руках крышечку от чайника, пожал плечами и кивнул, чтобы она шла за ним.
Стас Покрышкин лежал в гардеробной на шкуре. Пахло перегаром, мочой и рвотой. На включенные лампы великий фотограф и режиссер никак не отреагировал, а на попытку поднять его выругался грязно, но шепотом.
– Помоги. – Ева кивнула Кумусу, вдвоем они отнесли Покрышкина в ванную. Ева открыла воду, Стас подмокал снизу, темные пятна расплывались на брюках.
– Вари кофе, – вздохнула Ева, – еще нужен лимон, томатный сок. И давай, пожалуй, маску на веки. Я посижу с ним минут десять.
Ева сидела рядом с ванной, расслабившись и откинув назад голову с зеленой кашицей на веках, Стас Покрышкин равномерно заливался холодной водой. Когда вода закрыла его живот, намочив галстук, Покрышкин проявил некоторые признаки беспокойства. Он открыл глаза и уставился на сидящую женщину. Потом оглянулся беспомощно и спросил:
– А Пискунов тоже тут?
– Нет. Я тут одна, – ответила Ева, не открывая глаз.
– А где Пискунов?
– Понятия не имею.
– Значит, тебя Фабер привел? – не унимался Стас, вытащив из воды галстук и наблюдая, как с него капает вода. – Ты – Ева Апельсин! Он тебя нашел, да? Теперь уволят Лидочку-козу. Я сразу говорил, что она не подходит на эту роль.
– А я подхожу? – Ева чуть приоткрыла веки.
– Ну, ты – это же ты! Тебя режиссер уже видел?
– А тебе не холодно? – поинтересовалась Ева, наклонившись над Стасом и смывая с век кашицу. Покрышкин таращил глаза, наблюдая, как в воде возле его лица расплывается перемолотая петрушка.
– Некоторый дискомфорт наблюдается. А зачем я тут?
– Ты трезвеешь. Ты мне нужен. Только если ты не чувствуешь конечностями и спиной, что вода холодная, боюсь, что потребуется помощь врача.
– Я чувствую, а что делать?!
– Начни расстегивать пуговицы, раздевайся и вставай.
– А ты тут останешься? – не понимал Покрышкин.
– Да. Я останусь тут и внимательно отслежу этот процесс.
– Логично. Сначала ты лежишь голая в ванной, потом я должен. Все правильно. А пуговицы какие-то неправильные, они не расстегиваются.
– Кумус! – крикнула Ева, приоткрыв дверь. – Неси кофе.
– А что, горячую воду отключили? – наконец-то затрясся Покрышкин.
Через десять минут он сидел на кухне, укутанный в махровый халат, и пил третью чашку кофе.
– Может, все-таки для поддержания сил одну рюмочку, а? На брудершафт!
– Нет. – Ева была неумолима.
– Если ты хочешь сняться или изобразить на себе смерть, то рюмочка для работы мне просто необходима!
– Покрышкин, как меня зовут?
– Ева Николаевна Курганова, следователь отдела по убийствам, – отрапортовал Покрышкин.