Черные Шипы

Кент Рина

— Тогда говори. Ты говорила что-то о том, что мне следует держаться подальше от твоего мужа, — шепчет он тоном, который проникает сквозь границы моих ушей и течет у меня в крови.

— Ты должен, — мой тон такой низкий, что я едва узнаю в нем свой собственный.

— Почему?

— Я же сказала тебе. Потому что он опасен.

— Что, если я тоже опасен, но совершенно по-другому? Что, если я захочу посмотреть, кто из нас более аморален?

— Не надо…

Он просовывает свое колено между моих ног, и я ахаю, когда

его бедро касается моей сердцевины. Наша одежда разделяет нас, но мы как будто плоть к плоти.

Пульс к пульсу.

Тело к телу.

— Себастьян… остановись…

— Ты же знаешь, что это слово меня не останавливает.

— Мы больше не дети. Это не игра.

— Может быть, так оно и есть. Может быть, нам стоит продолжить с того места, на котором мы остановились.

Его губы касаются раковины моего уха, и я вздрагиваю как от их тепла, так и от того, как он трется бедром о мою киску.

«Стоп» вертится у меня на кончике языка, но не выходит.

И, зная Себастьяна, это, вероятно, не сработает, как он и сказал. И неважно, что у меня на пальце кольцо другого мужчины или что он не так давно видел меня с этим мужчиной. Он увидит все, что захочет увидеть, и проигнорирует остальное.

Эта часть в нем никогда не менялась.

Он проводит кончиком языка от моего уха к щеке. Я вздрагиваю, моя рука тянется к нему, чтобы остановить его, оттолкнуть, но я этого не делаю.

Мои пальцы остаются там, застывшие, неспособные пошевелиться, пока его горячий влажный рот прокладывает дорожку к тому месту, где его рука хватает меня за горло.

— Черт. У тебя все тот же вкус.

И ты все еще чувствуешь то же самое.

Но я не говорю этого вслух, потому что позволяю себе утонуть в этом моменте. Я была настороже так много лет, что забыла, что значит отпустить.

Чувствовать.

Просто быть живой.

И прямо сейчас это я и даже больше. Я киплю жизнью и чувствую, как она вливается и выходит из меня.

— Это неправильно, — бормочу я.

— И что? — он говорит мне в подбородок, его кожа обжигает мою.

— Мы не должны этого делать…

— И все же мы это делаем.

— Я… я замужем.

— Для меня это означает «к черту все».

— Между нами все кончено.

— Я никогда не соглашался на это.

Я кладу обе ладони ему на грудь и отталкиваюсь так сильно, как только могу, тяжело дыша. Его губы покидают мое лицо, но его стальная хватка остается на моей шее.

— Мы расстались семь лет назад, Себастьян.

— Для тебя, очевидно, с тех пор, как ты вышла замуж.

— Ты сам это сказал. Замуж. Ты не имеешь права так прикасаться к замужней женщине.

— Кто сказал?

— Обычная порядочность.

— У меня этого нет.

Тогда я вижу это. Апатия в его завораживающих глазах. Сначала я подумала, что это его способ выразить холодность, которую он испытывал ко мне, но, возможно, именно

таким он стал сейчас.

Апатичный человек, в котором нет ни капли тепла.

Может быть, обычная порядочность — не единственное, чего у него больше нет. Может быть, он потерял и другие свои части тоже.

Может быть, он безнадежно испорчен.

Что с тобой случилось? Я хочу спросить, но я слишком боюсь ответа.

— Тогда у тебя должно быть хотя бы чувство самосохранения и делай, как я говорю.

— Ты имеешь в виду, держаться подальше от своего мужа?

— Да.

— Что я получу взамен?

— Свою безопасность!

— Пас.

— Что ты подразумеваешь под этим?

— Ты должна дать мне что-нибудь взамен.

— Что-то вроде… чего? — мой голос звучит испуганно даже для моих собственных ушей.

— Сначала согласись.

— Нет, пока я не узнаю подвох.

— Твоя потеря, — он отпускает меня и отступает назад.

Порыв холодного воздуха касается моей кожи, и мне требуется вся моя воля, чтобы оставаться на месте и не искать какого-то трения.

— Дверь прямо за вами, миссис Мори.

Я хочу вернуться на несколько секунд назад и запихнуть это имя обратно ему в глотку, чтобы он не смог произнести его снова.

Или, может быть, я могла бы вернуться на семь лет назад и предотвратить весь разразившийся ад.

Или, может быть, если бы я не родилась дочерью Абэ Хитори, я бы вообще не стояла здесь.

Но все эти варианты невозможны, поэтому все, что я могу сделать, это сосредоточиться на настоящем моменте.

Мои плечи расправляются. — Чего ты хочешь?

— Ты не готова к тому, чего я хочу.

— Скажи мне, и я приму решение.

— Дай мне свой новый номер телефона.

— Зачем?

— Я пришлю тебе сообщение о местоположении. Если ты готова узнать, чего я действительно хочу, будь там. Если это не так, я пойду дальше.

* * *

Я все еще дрожу после встречи с Себастьяном.

Стало так плохо, что мне пришлось провести несколько минут в ванной, чтобы протрезветь и взять себя в руки.

Затем я поехала в дом моего отца, который расположен в хорошо охраняемом районе Бруклина. К счастью, это достаточно далеко от нашего дома, и я не чувствую, что Акира дышит мне в затылок.

Я ясно дала понять Акире, что не буду передвигаться, когда его люди следуют за мной, и он, к моему удивлению, подчинился. Я думала, мне придется сражаться насмерть, чтобы он убрал телохранителей.

Но опять же, он практичный человек и не прочь проиграть одну или две битвы, чтобы выиграть войну.

Однако безопасность в доме моего отца находится на другом уровне. Его охрана тщательно обыскивает мою машину, прежде чем меня пропускают через ворота.

Но мне не нужно подъезжать к дому. Единственный человек, ради которого я здесь, не проводит много времени в помещении.