Черные сказки про гольф

Рэ Жан

Десятью годами ранее Джин Клейвер женился на гольфистке Дороти Десмонд, трижды выигрывавшей кубок Данбера.

Она была красива, но бедна — ее отец, Лорент Десмонд, славился как коллекционер крахов и провалов. Джин Клейвер спас его от банкротства, и через несколько месяцев, разорвав помолвку с Эдмундом Ренбруком, виртуозом-гольфистом, прекрасная Дороти вышла замуж за ниспосланного судьбой спасителя.

Она больше никогда не появилась на поле; невероятно ревнивый Клейвер опасался ее случайных встреч с бывшим женихом, с которым перестал

здороваться, делая вид, что не замечает его.

Союз этот с самого начала был несчастлив. Но когда на свет явился маленький Хью, жизнь бедняги Дороти превратилась в ад. Слуги проговорились, что Джин возненавидел невинного ребенка за отсутствие сходства с ним, утверждая, что тот унаследовал темные глаза и острый подбородок Эдди Ренбрука.

Прошли годы. Хью, которого в первые годы отослали в какой-то провинциальный пансионат, был оттуда отправлен к родителям по причине слабого здоровья. Такова была, по крайней мере, официальная версия. Позже выяснилось, что учителя считали малыша умственно отсталым, и его присутствие в школе было нежелательным. Хью в ту пору исполнилось восемь лет. Это был щуплый мальчишка с нежным личиком, почти красивый, но вызывавший в людях какое-то беспокойство из-за огромных глаз и мраморно-белого цвета кожи.

Тогда Джин Клейвер решил воспитать его по собственному рецепту — он заточил его в комнате с грифельной доской, школьными учебниками и тетрадками, заставляя его решать задачи и спрягать латинские глаголы, наказывая тростью за ошибки и рассеянность. Одна из служанок покинула „Элмс“, бросив передник в лицо Клейверу и подав на него в суд — как-то она нашла малыша Хью, лежащего без чувств, с кровью на губах и с плечами, испещренными рубцами от ударов плети. Джин заявил в свою защиту, что использует метод, принятый в Итоне по отношению к плохим ученикам, но судья приговорил его к штрафу в пять фунтов.

Ненависть Джина к ребенку выросла еще больше и, не вмешайся президент „Уайлд-Гровса“, он бы с ним расправился.

Страх перед судьей и угрожающие взгляды Эдди Ренбрука сделали свое дело — малышу было разрешено ежедневно проводить час-другой в саду, к тогда из-за изгороди виднелось его личико — он со страстью следил за передвижением игроков по полю. Когда отца не было поблизости, Джим Карленд подходил к малышу и ласково разговаривал с ним.

— Тебе нравится смотреть на гольф.

— Да, да, мистер!

— А тебе хотелось бы сыграть самому?

— Еще как!

— Ну что ж! Однажды ты будешь играть…

— Правда?

Из прекрасных темных глаз малыша на мгновение уходила печаль, а его губы с горестной складкой в уголках рта пытались улыбнуться.

Однажды, когда Джим Карленд уверял его, что счастье близко, Хью с таинственным видом шепнул:

— Господин Рам мне тоже обещал это!

— Кто такой господин Рам? — осведомился тренер.

Хью отрицательно покачал головой.

— Я не могу сказать, но завтра утром мы будем играть с ним в гольф.

— Завтра?.. Малыш, отец никогда не пустит

тебя на поле!

— Меня отведет господин Рам. Он придет за мной с восходом солнца.

— Послушай, Хью, ты не сможешь выйти из дома! — воскликнул удивленный Джим.

— Меня выведет господин Рам, — возразил мальчуган. — Он очень сильный, этот господин Рам, и он очень любит меня.

На повороте аллеи показался грузный силуэт Джина Клейвера, и малыш хотел было скрыться, но мгновением позже Карленд услышал звук сильнейшей оплеухи, а затем крик боли и рыдания. Он сжал кулаки и удалился, опустив голову. Он с огромным удовольствием отлупил бы толстяка Клейвера, но работу тренера по гольфу, которую он имел в клубе „Уайлд-Гровс“, найти было нелегко.

Однако Карленд был уверен, что юный Хью сказал ему правду. Утром он с первыми лучами солнца оказался на поле и спрятался позади хижины. Едва он там оказался, как услышал вдалеке сухие удары по мячику. Его удивлению не было границ, когда он увидел, как малыш Хью поднял драйвер и мощным свингом послал мячик на грин.

Карленд со своего места не мог уследить за траекторией полета мячика, а потому, крадучись, перебрался за хвойную поросль, откуда открывался вид на все поле. Он увидел, как Хью с предосторожностями установил мячик на песочный холмик, сделал два пробных замаха, а потом ударил…

Тренеру показалось, что он видит сон или стал жертвой галлюцинации. Мячик описал широкую дугу, высоко взлетев в небо, и, пролетев двести ярдов, опустился на грин всего в паре футов от лунки. И в то же мгновение флажок был извлечен невидимой рукой, и мячик скатился в лунку.

Джим услышал радостный крик ребенка, но сколько он не смотрел на то место, где Хью только что орудовал драйвером, он не видел никого — место было пустым.

Днем он заметил ребенка, выглядывающего из-за изгороди и подающего ему знаки.

— Мистер Карленд, — сказал он. — Господин Рам недоволен, что вы сегодня утром подглядывали за нашей игрой. Я попросил его не делать вам больно, потому что вы не злой. Он обещал мне, но не надо снова поступать так…

— Это господин Рам извлек флажок из лунки? — спросил тренер.

— Конечно… Он был моим кэдди. Мило с его стороны, не так ли?

— Я… я не видел господина Рама, — пробормотал Карленд.

— Его никто не может видеть, кроме меня. Это ясно, как день. Я его очень люблю… Он приходит всегда, когда я его зову.

— А как он выглядит, твой господин Рам?

Ребенок стал серьезным.

— Трудно сказать, мистер Карленд. Мне иногда кажется, что это дама, потому что ее лицо немного напоминает мамино, но оно намного больше… намного больше, и…

Хью задумчиво покачал головой.

— …Он также и лев, — проговорил он наконец.

— Ах вот как, лев! — пробормотал тренер. У него в голове все смешалось.

— Господин Рам обещал мне драйвер, я вам покажу клюшку завтра, — быстро закончил ребенок и убежал, поскольку в аллее раздались шаги.