Чёрные воды
Шрифт:
— И когда это произойдет? — угрюмо спросил Алиор.
— Дня через два, а может чуть позже. Им требуется время, чтобы собрать все силы в единый кулак.
— Может нам лучше поискать другое место для колонии? — произнес Алиор.
— На этом берегу безопасных мест уже нет, — ответил ломарец. — К тому же, это скорей всего будет атака не с суши, а с моря. Далеко мы все равно не уйдем.
— А ты не можешь повторить свой фокус с лягушками? — с надеждой спросил Алиор.
— Может не получиться, — подумав, сказал Калавайм. — Тогда они не ожидали, что здесь будут колдуны, поэтому нам и удалось их так подловить. Теперь, я думаю, все будет иначе- духи говорят, что они собирают всех своих шаманов.
— Неужели заклинания каких-то безумных колдунов,
— Нас слишком мало, а шаманов будет, чуть ли не сотни, — резко ответил Каалавайм. — К тому же это их земля и они лучше знают как повелевать местными духами лесов, ручьев и гор.
— Так значит у нас и вовсе нет никакой надежды? — медленно сказал Алиор. — Хоть так, хоть этак — все равно мы найдем здесь свою смерть?
— Ну почему же, триремарх- снисходительно ответил верховный жрец. — Вы же не думаете, что натравливать лягушек и пауков на невежественных дикарей — все, что умеют жрецы Тсатхоггуа? Как я уже говорил нам ведомы такие тайны, какие даже такой храбрый человек как вы не мог бы узнать, не сойдя с ума. И нам есть чем ответить и на это нападение. Ответить, не потеряв при этом не единого солдата.
— Это уже мне больше нравится, — ответил повеселевший Алиор. — Клянусь Маалоком, Калавайм! Похоже, губернатор просчитался, отправляя тебя сюда. Тебе может что-нибудь нужно?
— Только одно, триремарх- недобро улыбнулся ломарец. — Жертва.
Алиор расхохотался и хлопнул Калавайма по плечу.
— Вот уж о чем можешь не беспокоиться, жрец! Думаю, твой бог будет доволен, когда узнает, какой подарок я ему приготовил.
К северо-западу от бухты в которой бросила якорь трирема атлантов в море вдавался длинный болотистый мыс. Его окружало своеобразное созвездие небольших островков и отмелей, разделенных многочисленными протоками и ручьями. На мысу и самых больших островах произрастали высокие разлапистые ивы с причудливо деформированными стволами. Ползучие лианы прочно оплетали и без того сросшиеся меж собой верхушки деревьев, почти не пропускающих солнечный свет в запутанный лабиринт естественных каналов. То тут то там из вязкой болотной грязи выпирали, поросшие мхом извивающиеся корни, похожие на гигантских червей или змей. Впрочем, были здесь и настоящие змеи, — непохожие ни на гадюк, ни на ужей, коричневые твари толщиной чуть ли не в человеческую руку, то и дело падали в воду с свисающих веток. В густых зарослях и в кронах деревьев, беспрестанно раздавался стрекот, шорохи, мелькали силуэты каких-то непонятных существ.
В самом центре этого топкого и мрачного мирка, раскинулась большая лагуна, почти идеально круглой формы, со всех сторон окруженная могучими деревьями. Сейчас в него по одной по извилистой протоке одна за другой вплыли три лодки атлантов. В первой из них, ведомой двумя гребцами, стояли Алиор и верховный жрец Калавайм. Как ломарец нашел это гнилое место, триремарх мог только догадываться, но подозревал, что здесь не обошлось без подсказки Черного Тсатхоггуа. И в самом деле, глядя, как спускаются длинные ветки ив, похожие на волосы уродливых великанш, слыша оглушительное кваканье огромных лягушек и вдыхая удушливые болотные испарения, Алиор не мог не признать, что мало какое место могло быть столь подходящим для вознесения молитвы Богам Хаоса.
Во второй лодке сидело пять беловолосых жрецов и все шесть жриц Тсатхоггуа, в черных одеяниях. В третьей же лодке гребли десять солдат- атлантов. Им было явно не по себе- ветераны Алиора нервно оглядывались по сторонам и пугливо перешептывались между собой. Но куда как хуже чувствовали себя пять висельников, связанных по рукам и ногам и лежащих на дне лодки. Такие же пленники были и лодке служителей Бога-Жабы. Алиор сдержал обещание данное им Калавайму- в жертву ломарскому божеству будут принесены каторжники бежавшие сразу же после нападения зиггиев. Они искупят свой позор
На северном берегу темного водоема возвышался огромный гранитный валун, наполовину ушедший в землю. Именно к нему причалили лодки. Трое жрецов и несколько солдат тут же разбрелись по берегу, разыскивая хворост для костров, которые, как объяснил Алиору Калавайм понадобиться зажечь в ходе ритуала. Либо в этом болотистом и сыром месте оказалось каким-то чудом оказалось много сухих дров, либо опять не обошлось без колдовства, но уже через некоторое время по всей окружности лагуны вспыхнули девять костров, горящих неестественным темно-зеленым пламенем. Длинные языки колдовского огня извивались, словно змеи и уродливые тени заплясали на черной поверхности воды. Самый большой и сильный костер горел у подножия гигантского монолита.
Между тем солдаты тоже приступили к подготовке мрачного ритуала, — чуть ли не самой жестокой его части. Под руководством седой жрицы Гильтине, они вытаскивали на берег связанных пленников, разрезали веревки, стягивающие им ноги, грубыми пинками и уколами копий заставляя их идти к огромным деревьям. Здесь, следуя указаниям жрицы атланты подводили пленников к дереву, после чего на шеи каторжников набрасывалась скользящая петля ремня из сыромятной кожи. Свободный конец перебрасывался через какую-нибудь толстую ветку и пропускался вниз. Несмотря на очевидность своей дальнейшей судьбы, каторжники покорно позволяли делать с собой все, даже не пытаясь сопротивляться. Причиной тому был гипнотический взгляд Гильтине, — её глаза пылали таким же зеленым пламенем, как и разожженные жрецами костры. Любой взглянувший в эти колдовские очи становился безвольным и бессильным, словно кролик перед взглядом удава.
Когда все приготовления были закончены все жрицы и жрецы Тсатхоггуа встали полукругом у огромного монолита. Отблески зеленого пламени делал их похожими на утопленников. Перед самим костром уселась одна из молодых жриц, — Алиор припомнил, что остальные называли её Сальме. Её одежда отличалась от других- на ней был голубой плащ, одетый прямо на голое тело, голову скрывал капюшон из шкуры черного ягненка, в руке у неё был стальной жезл. Его верхушку увенчивал набалдашник в виде раздувшейся жабы, обхватившей лапами человеческий череп. Светло-серые глаза жрицы были подведены черными тенями, стройную шею украшало ожерелье из черепов крыс и змей, на пальцах красовались перстни из черной меди, покрытые угловатыми рунами. Рядом с Сальме, в длинном черном балахоне встал Калавайм. В правой руке он держал большой бубен, на который, как знал Алиор, была натянута кожа одного из зиггиев. Длинные светлые волосы Калавайма были распущены по плечам, так же как и остальных жрецов, в то время как у всех жриц, кроме Гильтине, волосы были острижены коротко, едва прикрывая уши. Алиор краем уха слышал об этом условии ритуала, — показное стирание различий между мужчиной и женщиной облегчало доступ в мир энергиям Хаоса.
Калавайм ударил в бубен и повинуясь этим ударам служители Бога — Жабы начали водить хоровод вокруг огромного костра и сидящей перед ним девушки. Верховный жрец выбивал какой-то непонятный ритм, повинуясь которому Гильтине затянула какую-то заунывную песню, тут же подхваченную остальными. От звуков мрачного гимна Богов Тьмы, даже у бесстрашного Алиора по спине бежали крупные мурашки. Хотя триремарх почти не знал ломарского языка, он почему-то понимал общий смысл мрачного песнопения. В нем говорилось о Великих Древних, что таятся в затонувших городах и в глубоких порах в земной коре, о царстве безграничного Хаоса, который ворвется в сотворенный мир, погасив Солнце и звезды. Этот древний призыв к силам Тьмы был старше Атлантиды и Гипербореи, старше самого человечества — его распевали еще в те далекие времена, когда мохнатые предки человека скакали с ветки на ветку в мезозойских лесах, а на Земле сшибались в яростных схватках ужасные империи змеелюдей, разумных амфибий и гигантских насекомых.