Чёрные зеркала
Шрифт:
Признаться, меня и саму мучил тот же вопрос, что и Брайса. Не узоры же рисовать. А писать всякую ерунду глупо. Не придумав ничего лучше, я аккуратно вывела на древних камнях два слова: «Дай подсказку», и передала «эстафету» следующему. Остальные не шибко оригинальничали. Большинство пожелало здоровья, только Ульрих, как и я, попросил помощи, а наш «неугомонный мальчик» вывел с деловым видом: «Здесь был Брайс Райзен», за что тут же получил подзатыльник от Юмми. Даром, что она коротышка, дотянулась в два счета.
— И что теперь? — спросила Рашель нервно. — Оставляем всё,
— Лучше подождать, — предложил Элиас.
Юмми с ним не согласилась. Решительно покачала головой.
— Нельзя. Сосуд мы оставляли в берлоге. Значит, и здесь торчать не следует.
— Ш-ш-ш….
– прошипела я, зачарованно глядя на исписанную стену.
С ней что-то происходило. Дух (или основатели) предпочли не дожидаться нашего ухода. Надписи тускнели, впитывались в камни. Замок поглощал кровь торопливо и жадно. Меня прошиб ледяной пот, и, если б ноги не приросли к полу, кинулась бы наутек. Брайс сделал шаг назад, но Юмми схватила его за руку. Остальные оказались смелее. Или же, как я, утратили возможность двигаться. Я больше верила во второй вариант.
Не знаю, чего я ждала. Появления Гвенды Ван-се-Рмун из стены или пламени, поглощающего всё вокруг. Но точно не новой алой надписи, проступившей на серых камнях. «Юрген Мунис» — гласила она. Покрасовалась с полминуты и сгинула.
— Кажется, кто-то просил подсказку, — проворчал Элиас.
— Еще бы знать, что именно пытались подсказать, — ответила я в тон. Ноги оставались ватными, зато желание ерничать проявилось сполна.
— Кто такой Юрген Мунис? — спросил Лиан.
— Мэтр. Давно покойный. Работал в Гвендарлин лет пятнадцать-двадцать назад. Кое-кто из ордена его подозревал. В пособничестве злому духу. Тогда никто не знал об основателях. Это наше открытие. Подозревали его и мэтра Рица. Точнее, пособником считали кого-то из них двоих.
— Ну, с Рицем точно не мимо, — усмехнулся Брайс. — Дарлин активно пользовался его телом. Может, и этот Мунис был вместилищем? А что? Попользовались и убили.
— Мунис погиб далеко за пределами Гвендарлин. От рук грабителей.
— А если это подстава? Для отвода глаз?
— Для отвода глаз куда проще организовать сердечный приступ во сне. В замке. Уснул и не проснулся. Не путешествовал же Дарлин внутри Муниса по всему Многоцветью.
— Ну… — протянул Брайс, лихорадочно придумывая новые аргументы, но вмешался Элиас:
— Всё. На сегодня хватит. Расходимся. Завтра последний обрядный день. Выспитесь, как следует. Соберем для духа крови побольше.
— Значит, мы пришли к выводу, что это дух? — осторожно спросила Рашель.
Вопрос повис в воздухе. Ответа не было. Ни у кого.
…Уснула я быстро. Провалилась в сон, едва голова коснулась подушки. В очень странный сон. Я прекрасно осознавала, что сплю, но видела всё четко, словно события происходили наяву.
Я шла по коридорам Гвендарлин с подсвечником в руке. Босая. В кружевной ночной сорочке, которой у меня, отродясь, не имелось. Или это был кто-то другой. Ведь я смотрела со стороны.
«Приди ко мне, Маргарита Ван-се-Росса», — звал знакомый голос, тот, что множество
И она шла. Послушной марионеткой, которую умелый кукловод тянул за нити. В серых глазах, как у меня и герцога Эдварда, не отражалось ничего, кроме покорности и безразличия ко всему на свете. Имела значения лишь цель пути. Пункт назначения.
«Стой!» — взмолилась я.
Но не услышала собственного голоса. Я находилась не здесь. Просто наблюдатель, лишенный права вмешиваться.
— Марго, почему ты не в секторе?
Из-за угла очень вовремя вывернул Эмилио. Юный Эмилио в ученической форме Гвендарлин и повязкой старосты на рукаве.
Сестра не отреагировала. Прошла мимо, будто он пустое место.
— Марго!
Эмилио бросился следом. Схватил ее за локоть и резко развернул. Подсвечник полетел вниз, ковер с тихим шипением вспыхнул.
— Проклятье! — среднему герцогу пришлось призвать на помощь родовую магию и устроить локальный дождик, дабы не пострадало и другое имущество колледжа. — Марго! Ты меня слышишь?!
Эмилио встряхнул сестру, и она, наконец, очнулась. Посмотрела с изумлением, на смену которому пришел страх.
— Я… ты… который час… — ее язык заплетался, мысли путались.
— Опять приступ? — спросил брат строго.
Она кивнула и всхлипнула.
— А ты? — спросила сквозь слёзы.
— Мэтр Бритт устроил собрание для старост на ночь глядя. А меня еще и задержаться попросил. Хочет обратиться к совету Многоцветья с просьбой. Размышляет, как бы задобрить матушку. Ладно, ерунда всё это, — он взял Маргариту за руку. — Идём, пока кто-то еще не заметил тебя в коридоре. Сомневаюсь, что тебя вдохновляет перспектива потрошить жаб для Шаадея…
Брат и сестра пошли в сторону тёмного сектора, а я открыла глаза в собственной спальне и услышала, как в отдалении часы бьют полночь…
****
— Возможно, матушкино зелье начало действовать, — предположил Ульрих утром, когда я оттащила его в угол, дабы посекретничать.
— Разве ему не полагалось показать, кто мой… мой… хм… ну, ты понял.
— Твоя «подготовка» к особым снам проходила не по сценарию. Так что и теперь возможны сбои. К тому же, тебе же показали прошлое. И твою м-м-м-м…. Марго. В общем, я с матушкой посоветуюсь.
— Посоветуйся, — разрешила я, а сама подумала, что пока от Габриэлы особой пользы не наблюдалось.
…За завтраком (сидели мы впятером, по-прежнему, особняком) я заговорила о другом открытии.
— Хотела обсудить с вами кое-что. Без новеньких…
Отличное слово — новенькие. Это не грубое — полуцвет. И не приходится произносить имя Агнии. Для Брайса оно всё равно, что красная тряпка для быка.
Народ воспринял новость о ночных похождениях Шема без интереса. Кто бы сомневался! Полуцвет — есть полуцвет, у «искаженных магов» свои странности, которые остальным, то бишь, полноценным, не понять. Только Ульрих нахмурился, да Элиас на всякий случай посоветовал обратиться к Милли, чтоб приглядела за парнем. В конце концов, заниматься «воспитанием» в особом секторе — ее обязанность.