Черные звезды (сборник)
Шрифт:
В Новом поселке, неподалеку от нашего нейтрид-завода, строятся корпуса Института ядерных материалов имени профессора И. Г. Голуба. В стену главного корпуса вмонтируют плоскость — те самые кафельные плитки из стены семнадцатой лаборатории, на которых остался белый силуэт Сердюка. Это будет лучший памятник им…
Впрочем, мне что-то не хочется шевелить прошедшее — отложим это до преклонных лет. Лучше подумать о будущем. А какое громадное будущее нетерпеливо ждет нас — голова кружится! И это будущее начнется скоро, почти завтра, потому что космическая ракета из нейтрида уже готова и начинает проходить испытания. И — парадоксально! — эта ракета безнадежно
Три года прошло — а сколько сделано! Впереди еще почти вся жизнь!»
ГДЕ ВЫ, ИЛЬИН?…
1. СТАРТ.
С утра 24 июля 1977 года к Тушинскому аэродрому устремились из Москвы потоки людей. И хотя старт был назначен на 21. 00, уже к шести вечера толпы зрителей заполнили все пространство вокруг обширного поля, огороженного металлической изгородью.
В самом центре этого поля высилась белая трубчатая башня, а внутри нее опираясь на хвост стояла ракета. Сейчас она была похожа на гигантский наконечник етрелы, в котором сама ракета занимала только небольшую часть острия. А все остальное было предназначено для старта И продолговатое тело «стрелы», и длинные скошенные под острым углом назад крылья, и расположенные на них мощные стартовые двигатели — все это должно было отпасть и опуститься на парашютах, как только будет набрана достаточная скорость.
Развешенные повсюду на столбах алюминиевые репродукторы-«колокольчики» повторяли зрителям пояснения радиодиктора:
— Сегодня будет дан старт первому в истории человечества межпланетному кораблю, который поведет в пространство не радиолуч, а человек. Корабль облетит вокруг Марса, выполнит подробную съемку этой планеты с близкого расстояния и, не производя посадки, вернется обратно на Землю ровно через год, 24 июля 1978 года Право вести ракету правительство предоставило руководителю группы конструкторов Андрею Петровичу Ильину.
Ракета оторвется от Земли с помощью стартовых жидкостно-реактивных двигателей. За пределами атмосферы начнет работать атомно-реактивный двигатель межпланетного корабля. В нем за счет энергии урана будет нагреваться аммиак. Раскаленные газы с температурой в несколько тысяч градусов, вытекая через дюзы, будут толкать ракету в противоположном направлении. Следует сказать, что запасы жидкого аммиака составляют 89 процентов взлетного веса корабля, а корпус, баки, двигатель кабина, инструменты и жизненные припасы — только 11 процентов.
Зрители слушали со вниманием. Сквозь толпу, как влага через фильтр,просачивались мальчишки и собирались у изгороди. Изгородь, а также
День старта вообще был тяжел для милиции. Начальник Тушинского отделения, охрипший и распаренный, жаловался по телефону:
— Я бы, понимаешь, этих научно-фантастических авторов привлекал бы согласно Уголовного кодекса. Портят юношество, понимаешь. Что ни повесть, или роман, у них там обязательно заяц. На Марс ли, понимаешь, под воду, или там, как говорится, в недра Земли — везде у этих авторов заяц. Да еще к тому же и пионер. Для развлекательности, чтобы ей пусто было. И что мы теперь имеем по ведомости на сегодняшний день? С электропоездов, с самолетов, автомашин и прочего транспорта, прибывающего в Москву, снято зайцев — 18 650, при попытке проникнуть через загородку к ракете задержано 785 Одного, понимаешь, из дюзы вытащили. Лет 12, в коротеньких штанишках, в портфеле — компас, термос и две булочки. В космос, понимаешь, собрался «Ты, — говорю, — дурачок куда пoлeз? Ведь сгорел бы.» Молчит, плачет. Просто бедствие.
Между тем в небольшом домике, на краю аэродрома, шли последние приготовления. В одной из комнат лежал, полузакрыв глаза, сам Андрей Петрович Ильин — невысокий, худощавый и черноволосый человек.
В комнату заглянул председатель стартовой комиссии. Ильин порывисто приподнялся.
— Что, пора?
— Нет еще, Андрей Петрович, лежите, голубчик.
— Да не могу я лежать. Загнали меня сюда врачи, уложили на койку и приказали не волноваться. Так хуже волнуешься. Что там делается? Атомное горючее загрузили?
— Скоро начнем загружать. Решили в последний раз осмотреть ракету. Все таки, знаете… Сейчас там внутри все ваши помощники Сергейчук, Браге и Рюмин — по принципу взаимного контроля. Вы не возражаете?
Председатель ушел. Ильин взглянул на часы. Еще полтора часа, а он уже устал от ожидания. Снова закрыл глаза и попытался думать о чем-либо постороннем… Интересно, успеет ли прилететь Юлька из Владивостока? На всякий случай они уже попрощались по телевизефону. Она пошутила: «На этот раз ты налетаешь больше меня.» Ильин улыбнулся — «летчица моя!» Он гордился своей женой — она была одной из немногих женщин-реактивниц, летала в далекие и трудные рейсы. Он сам раньше был летчиком, потом стал конструктором. А жена испытывала его модели, почти все… кроме этой, межпланетной.
И мысли снова вернулись к предстоящему полету. «Все ли сделано, как нужно? Все-таки свой глаз лучше». — Ильин еще раз посмотрел на часы и решительно встал. — Долой врачей и всякую медицину! Пойду!»
Три конструктора — помощники Ильина — уже шли навстречу.
— Все в порядке, — доложил Сергейчук, маленький, чернявый, очень подвижный.
— Польный порядок, — медленно и веско произнес долговязый эстонец Браге.
А пожилой, седеющий Рюмин, самый солидный из всех, раздельно сказал:
— Лично я не обнаружил неисправностей.
Ильин улыбнулся. Рюмин осторожен и пунктуален, как всегда. «Все в порядке» — слишком смелое выражение. «Не обнаружил неисправностей» — наверняка точно.
Ильин попросил прикурить. Рюмин хотел зажечь спичку, но это никак не удавалось ему. Спички ломались, пламя гасло. Ильин с теплотой подумал об этом суровом человеке.
— Переживаете?
Но Рюмин не хотел сознаться.
— Почему же переживать? Как будто все предусмотрено. Со временем полет на Марс будет так же привычен, как поездка в Крым на автомобиле. Правда, и с автомобилем бывают неприятности, случается.