Черные звезды
Шрифт:
Рука! Он слишком приблизил руку к радиоактивному бетону! Лицу стало жарко, по потной коже спины рванулись морозные мурашки Самойлов потерял самообладание, резко отдернул обратно руку и вытащил из отверстия только обломок стеклянной трубки.
— Ах ты, дьявольщина проклятая! — выругался Николай, забыв о микрофоне перед ртом.
— Ты что? — донесся удивленный голос Якина.
— Да щуп разбил, понимаешь… Эти чертовы вспышки только на нервы действуют!
— А-а… Иди-ка сюда! — В голосе Якова слышалось удивление. — Здесь, кажется, была неисправность.
Самойлов слез с камеры и, осторожно
— Вот, смотри… Я решил проверить электрическую часть. Это, если помнишь, вытягивающие электромагниты… — Он черной перчаткой коснулся катушки на железном сердечнике, покрытой лоснящейся масляной бумагой. — Видишь? Типичное короткое замыкание на корпус.
Действительно, в одном месте через масляную бумагу к железу сердечника выходила черная, обуглившаяся линия: будто червяк прогрыз в изоляции дорожку от меди к железу. Это было место пробоя.
— Вытягивающие электромагниты отказали. Понимаешь?
— Ну и что? — спросил Николай. — При таком взрыве, конечно, должны быть всякие пробои, короткие замыкания и тому подобное, хотя бы от высокой температуры. Здесь все полетело, не только эти магниты… (“Нашел какую-то мелочь!” — подумал Самойлов, раздраженный своей неудачей.) Ты, я вижу, везде находишь электрические пробои… Ладно, сфотографируй, потом разберемся.
Но Яков все-таки доказал свое.
Вечером на полу одной из комнат института была расстелена огромная сиреневая фотокопия общего вида мезонатора. Самойлов и Якин ползали по ней на коленях.
— Так… Вот здесь главная камера, тут облучение… — задумчиво повторял Николай, водя карандашом. — Там — окно во вспомогательную камеру…
Рядом были разложены еще не просохшие увеличенные фотоснимки того, что сейчас осталось от камер. Снимки были покрыты сыпью белых точек — следами радиации.
— Взрыв произошел здесь, во вспомогательной камере, — рассуждал Николай. — Заметь: не в главной, а во вспомогательной, у самого ввода в главную. Странно… Анализы образцов еще не принесли?
— Нет. Нужно позвонить. — Голос Якова прозвучал слабо и хрипло.
Николай внимательно поглядел на него:
— У тебя глаза красные. Устал? — Нет… — Яков упрямо крутнул перевязанной головой.
— Угу. Так, значит, здесь… Кстати, где деталировка? Нужно выяснить, откуда появилось это странное отверстие. — Самойлов порылся в чертежах и развернул лист, на котором сверху было вычерчено: “Плита основания вспомогательной камеры мезонатора, материал — вакуумированный бетон, масштаб 1 : 2”. Сравнил с фотографией. Снимки неважные, от обилия радиации они похожи на рентгеновский снимок. Особенно светлой выглядела воронка с черным прямоугольным отверстием в центре. На чертеже этого отверстия в плите не было. Яков ушел узнавать, сделали ли анализ образцов. Самойлов подошел к окну, раскрыл форточку, подставил голову струе холодного воздуха… Беспорядочно бежали мысли: “Голуб облучал нейтрид минус-мезонами. Что-то новое получилось у них, какое-то неожиданное вещество. Мезоний? Сам Иван Гаврилович весьма неопределенно представлял себе его. Может быть, именно это вещество выделило громадную ядерную энергию?..
Но как? Распалось
Возбужденный оклик вернувшегося Якина рассеял мысли.
— Слышишь? Анализ наших образцов еще обрабатывается, принесут завтра, — скороговоркой выпалил он. — Я звонил главному энергетику на подстанцию. Да… Спрашиваю: “Когда произошел взрыв, мезонатор работал?” — “Нет, говорит, минут за пять до этого выключили высокое напряжение в лаборатории”. Понимаешь? Я еще переспросил: “Точно ли?” Он даже обиделся: “Конечно, точно, говорит. Нужно быть идиотом, чтобы не заметить это; ведь мезонатор Голуба тянул полторы тысячи киловатт!”
— Ну и что же?
— А то, что короткое замыкание в электромагнитах главной камеры, которое я тебе показывал, не могло произойти в момент вспышки по той простой причине, что в этот именно момент на электромагнитах не было напряжения. Замыкание произошло раньше!
— А ведь верно! Странное обстоятельство! — Самойлов шальными глазами устало посмотрел на Якина. — Завтра нужно еще сходить в лабораторию. Меня волнует эта дырка…
— Непонятно! — озадаченно пробормотал Николай утром следующего дня, вытаскивая прут из отверстия в воронке.
Он заранее сделал отметки на этом пруте, чтобы измерить глубину дыры. Произошло непонятное: за ночь отверстие углубилось! Вчера он опускал в него тридцатисантиметровый щуп счетчика и хорошо помнит, что коснулся дна, прежде чем, испуганный вспышкой индикатора, сломал его. А сейчас прут вошел в отверстие больше чем на полметра…
Они уже привыкли к скафандрам, к непрерывному треску ионизации в наушниках; свыклись с мыслью об огромной радиации вокруг них. Только увесистые кислородные приборы неловко горбились на спине да перископические очки неудобно стесняли обзор. Николай отыскал Якова — тот осматривал ускорители протонов — и подозвал его.
Узнав, в чем дело, Якин удивился:
— Мистика какая-то! Здесь никто не был без нас?., Впрочем, идиотский вопрос! Кому это нужно? — Он наклонился над воронкой.
— Осторожно!..
Но Якин уже сам отшатнулся — сработал индикатор. Самойлов увидел, как по бетону скользнул красный луч — трубочка через перископ бросила свет наружу. “Зайчик”! Это навело его на новую мысль.
— Черт бы побрал эти индикаторы! — ругался Яков. — Только пугают…
“Рискнуть? Ведь индикаторы показывают интенсивность облучения, опасную только при долгих выдержках. А если быстро?..”
— Постой-ка! — Николай отстранил Якина. — Я сейчас попробую заглянуть в эту дырку.
Он стал наклоняться над воронкой, стараясь сквозь перископы заглянуть внутрь черного прямоугольника. “Вот сейчас будет вспышка…” От напряжения Николай сжал зубы. Вспыхнул красный свет индикатора — гамма-лучи проникли в шлем. Но он ждал этого и не отпрянул. Призмы перископа метнули красный отблеск на стены воронки. Николай, почти физически ощущая, как губительные кванты мурашками проникают в кожу лица, навел “зайчик” на отверстие. Красный лучик скользнул по гладким стенкам канала и упал на дно: там было что-то черное. “Хватит!” Он выпрямился.