Черный аббат
Шрифт:
Ошеломленный Томас повел гостя в его комнату, которая располагалась рядом со спальней Дика.
— Чем могу быть полезен, сэр? — спросил Томас.
— Пока ничем, спасибо, — заметил сержант Путлер, но в тот же момент, когда Томас собрался уже выходить из комнаты, он остановил его следующим вопросом:
— Как вас зовут теперь, мой друг?
— Я, сэр? Мое имя Томас Броун.
Путлер печально покачал головой.
— Томас Броун, — повторил он нараспев, — Вильям-Неудачник, он же Генри-Без-Счастья. Знает ли ваш хозяин, что настоящее ваше имя
— Нет, — угрюмо ответил тот.
— Ну, так он об этом узнает, — мягко заметил детектив.
Лакей с мрачным видом вышел из комнаты.
Через полчаса Путлер, весело улыбающийся, сошел вниз.
— Вы уверены, что это моя комната, Алсфорд? — спросил он. — Похоже, вы ждали принца Уэллского. Я давно мечтал поспать на такой постели… Так что же теперь, Алсфорд?
— Прежде всего я должен представить вас своему старшему брату. Кстати, он несколько мнителен, и я, чтобы не пугать его, сказал ему, что вы счетовод одной из ферм, приехавший помочь мне в работе.
Путлер вполне одобрил этот вариант, после чего был проведен в огромный кабинет и представлен лорду Челсфорду. Гарри так привык к многочисленным гостям Дика, что не успел заметить ничего экстраординарного в наружности Путлера. К счастью, он был немного близорук и, хотя удивился тому, что смог пожать руку человека прямо через стол, не вставая с кресла, все же не придал этому никакого значения.
— Господин Путлер пробудет с нами около шести недель, — сказал ему Дик. — Не обращай внимания на его прогулки по имению, поскольку мне нужна точная оценка всего нашего состояния, а у специалиста свои собственные оригинальные методы…
— Попросите его оценить также и черного аббата, — полушутливо-полусерьезно ответил Гарри. — Нам, пожалуй, нужен не столько оценщик, сколько хороший полицейский!
При этом Дик подумал, что гость с успехом может выполнить обе функции, но вслух, конечно, ничего не сказал.
Он провел визитера в собственный маленький кабинет, осторожно закрыл дверь и усадил его.
— Устраивайтесь поудобнее. Вы курите?
Путлер порылся в кармане и вытащил почерневшую трубку.
— Это не особенно аристократично, — извинился он. — Но я всегда предпочитаю табачок сигаре или сигарете.
— Присоединяюсь к вам, — заметил Дик.
Его кабинет имел две двери: одна выходила в вестибюль, другая — в боковой коридор. В продолжение десяти минут там слышался оживленный разговор, хотя со стороны Путлера это были только отрывистые вопросы, Лакей Томас неслышно прокрался по боковому коридору и прильнул к двери кабинета.
На его лице была печать озабоченности. Заглядывая в замочную скважину, он мог различить только край софы и голову странного визитера замка.
Тот что-то держал в руке — какой-то кинжал — и с любопытством рассматривал его.
Томас прижался ухом к замочной скважине.
Дик сидел спиной к двери и говорил тише, чем обычно, поэтому, к огорчению того, кто подслушивал, разобрать можно было только отдельные обрывки
— …был проведен в дом как прислуга, — услышал он.
Голос Путлера был достаточно громок. Он спросил:
— Вы говорите, окно в кабинете лорда было открыто?
И явно услышал ответ Дика:
— Да!
Подошвы ботинок у Томаса были резиновые. Он неслышно вышел в коридор посмотреть, чист ли горизонт, затем вернулся на свой пост и услышал фразу Дика:
— Брат не имеет ни одного врага на земле. Боюсь, что о себе я не могу сказать того же…
Чуть позже он уловил слово «сокровища», а затем — имя «Артур Джин», но по какому поводу — понять было нельзя.
В замочную скважину было видно, что детектив все еще держит в руках кинжал, внимательно рассматривая его. Томас услышал его замечание: «Он совершенно новый!» — затем Дик пустился в долгое и подробное объяснение, ни одно слово из которого не достигло ушей раздосадованного лакея.
В этот момент, услышав тяжелые шаги камердинера, он быстро проскользнул назад в кухню. Через минуту толстый Гловер нашел его за мытьем посуды.
Глава 19
Завтрак вышел не особенно веселым. Гарри имел скверную привычку приносить с собой к столу книгу. Вот и на этот раз он с головой ушел в какой-то том, оставив Дика и визитера вести между собой разговор так, словно его здесь и не было.
Только один раз за столом Дик прервал его чтение:
— Лесли приедет к чаю, — заметил он, — Она недавно звонила…
Гарри с досадой посмотрел на брата.
— Очень жаль, — ответил он. — Мне хотелось провести день за трудами отца Гиклера. Я только что получил его рукописное сочинение, присланное мне из Лейпцига. Гиклер, как вы, Дик, вероятно, помните, был ученым монахом во времена Елизаветы. Наше аббатство было одним из немногих, не тронутых ни Генри Восьмым, ни Елизаветой, возможно потому, что наш орден всегда был настроен против иезуитов…
Дик терпеливо выслушал длинный рассказ о верных черных отцах Челсфордского аббатства.
— Вы обязательно должны выйти к чаю, после чего, я думаю, Лесли ничего не будет иметь против того, что вы вернетесь к своему отцу Гиклеру, который, как я предполагаю, был немцем.
— Да, он был германцем, — серьезно подтвердил Гарри. — В Челсфордское аббатство его привели чрезвычайно интересные обстоятельства…
— Самый лучший немец, про которого я когда-либо читал, — вставил свое замечание Путлер, — был Робинзон Крузо.
Дик подумал, что со стороны Путлера это было очень неловкой шуткой. Гарри уставился на «счетовода», приняв его слова, как и вообще всякие слова, сказанные им самим или кем бы то ни было, всерьез.
— Я не так давно читал «Робинзона Крузо», — начал он. — И мне кажется, что вы ошибаетесь, утверждая, что он был немцем. Я всегда рассматривал подобный характер, как чисто английский.
Вскоре Гарри оставил их и вышел. Через пять минут он вернулся с толстым томом подмышкой.
— Вы правы, господин…