Чёрный алтарь
Шрифт:
— Джон! Джон! О, боже мой, Джонни! Он не хочет отдавать мне Тео, а у меня не получается поговорить с ним нормально, мы стали разговаривать с Орландом на разных языках! — металась она по просторному залу главной башни.
— Вуа знает абсолютно все языки этого мира, если тебе нужен переводчик… — попробовал с юмором отнестись ко всему этому Джон.
— О, я в полном отчаянии, а он шутит! Ты понимаешь, он разозлился на меня ещё больше. Я ведь сама отдала ему сына, а теперь как же мне его вернуть обратно?!! Охийцы начнут прикрываться своими дурацкими законами.
— Так, стоп! Я понял, куда ты клонишь! Ты хочешь, чтобы я поехал к нему, так? Ты просишь меня поговорить с Орландом? Да мы же друг друга терпеть не можем! У нас с седьмым лордом патологическая несовместимость! — уже серьёзно произнес Джон.
— А ты попробуй! Ради меня! Пожалуйста, Джон! Пока я не натворила глупостей, о которых потом могу пожалеть!
— Это уже действительно веский аргумент. Ладно, я попытаюсь, но ничего не обещаю! — развел он руками, глядя на взволнованную сестру.
— Спасибо! Я знала, что могу положиться на тебя. Прямо сейчас и поезжай!
— А до утра нельзя отложить?
— Нет, нельзя! А то я поеду сама, а так буду сидеть и ждать тебя.
Джон только недоуменно переглянулся с Вуа и отправился седлать свою лошадь. На закате он одиноко выехал за ворота крепости и повернул на восток, в Охию. Джон ехал в Ихтар не спеша. Его не очень радовала перспектива тяжелого разговора с седьмым лордом, но он дал обещание сестре, хотя где-то в глубине души ему было жаль Орланда.
Тихим вечером восьмого дня он достиг ворот замка Ихтар. Слуги провели его к лорду, который был занят составлением каких-то важных бумаг. Орланд при виде такого гостя удивленно поднял брови.
— Что привело тебя так далеко в столь поздний час? Хотя да, я знаю, кто отправил тебя сюда!
— Подожди принимать угрожающий вид, Орланд! Давай поговорим как мужчина с мужчиной, спокойно и разумно.
— Давай уточним! Как мужчина с мужчиной или как мужчина с братом обожаемой сестры? Если ты будешь говорить как её брат, я знаю всё, что ты мне скажешь! Лучше не теряй времени, Джон! — заносчиво ответил лорд.
— Нет, я попытаюсь стать для вас бесстрастным судьей. Можно для начала увидеть своего племянника? — мирно проговорил Джон.
Подумав, Орланд отложил свои дела и провел его в комнату Тео. Служанка возилась с играющим малышом.
— Господин Орланд, он совсем не хочет ложиться спать! — произнесла она.
— Оставь нас, я сам уложу его спать! — отпустил он женщину и, улыбаясь, посмотрел на капризного малыша.
— Мариэль всегда напевала ему песенку, когда укладывала его спать, — сказал Джон, беря Тео на руки, но тот стал вырываться, и Джону пришлось опустить его на пол.
Малыш довольно резво дополз до дверей ведущих в соседнюю комнату. Его безрезультатные попытки открыть эту дверь, упираясь в неё маленькими ручонками, вызвали лишь громкий рёв. Орланд взял сына на руки и попытался его успокоить, но Тео всё время показывал пальчиком на дверь, повторяя — «мама, мама».
— Хорошо, хорошо, ты пойдешь туда! — Орланд открыл ему дверь и отпустил.
Седьмой лорд устало сел в кресло,
— А что такого в этой комнате, что он туда так рвется? — поинтересовался Джон.
— Ты за этим приехал сюда?
Но Джон, движимый порывом огромного любопытства, подошел и распахнул настежь дверь. Теодор уже взобрался на широкую кровать и, улыбаясь, показывал ему пальчиком на стоящий у стены портрет. Джон не поверил своим глазам. На портрете была изображена Мариэль в полный рост.
— Скажешь кому-нибудь, убью! — раздался голос Орланда.
— Это же работа дивийского художника! Этот портрет был написан, когда мы были с Мариэль в Дивах.
— Да, верно, мне привезли его по моей просьбе. Это для Тео, чтобы он не забыл её! — раздраженно произнес Орланд, как бы оправдываясь перед Джоном.
— Ну да, ну да, конечно для Тео. — задумчиво проговорил тот.
— Теперь он сам уснёт, глядя на неё, можешь не переживать за Тео.
— Могу поспорить, что вы там вместе засыпаете, — осторожно сказал Джон.
— Да, я смотрю на неё и повторяю ей, как я её ненавижу! — уже повышая голос, проговорил седьмой лорд.
— Не ври, бесстрастный судья видит твои глаза!
— Может тогда бесстрастный судья объяснит мне, что случилось с женщиной, которую я любил?!!
— Женщина, которую ты любишь, — подчеркнул Джон. — Столкнулась с множеством трудностей, запуталась сама и запутала тебя, а потом вы сами стали запутываться в паутине своих взаимных обид, недоверия, сомнений, непонимания и гордыни. И каждый из вас закрылся в толстом коконе из этой паутины. Слова, которые идут у вас из сердца, застревают в липких сетях и эхом отражаются от оскорбленного самолюбия и искажаются до неузнаваемости.
— Но пришел Джон и спас нас. Это ты такой умный стал, посидев в яме?
— Да, там я действительно многое понял. И не надо перебивать меня, Орланд. Ты и сам понимаешь, что не я спасу вас, а вы сами должны разобраться во всём. Глупо! Так глупо терять столько драгоценных дней вашей жизни! Тратя их на бессмысленные обиды и сомнения. Сколько счастья безвозвратно утекло сквозь пальцы. За что вы наказываете себя? Мне так трудно понять вас. Просто вы не знаете цену этим драгоценным минутам и дням. Одумайтесь, разве вы не видите, что созданы друг для друга?!!
— Ты это скажи своей сестре. Она просто разлюбила меня! Большее счастье она нашла, получив своих азаронцев и наследство. Мариэль выбрала другой путь, путь великой азаронской королевы. Быть женой седьмого лорда, это же так скучно, здесь нет места её беззаветному героизму! — горько проговорил Орланд, с болью глядя в глаза Джона.
— А ты сам спрашивал у нее, в чём её счастье? Спрашивал без упрёков и обид? Нет, вот то-то и оно.
— А ты не спрашивал у неё, как она разговаривает со мной? Если она раздаст все свои обиды каждому своему азаронцу у неё ещё останется и на долю охийцев! Она не слышит меня и не хочет видеть! У меня кончается терпение! Благодаря её стараниям в прошлом, я до сих пор живой человек и хочу спокойно и счастливо жить, Джон!