Черный амулет
Шрифт:
– Вот это по-нашему! – воскликнул один.
– Свой человек, – согласился другой. – А еще говорят: черные – не люди.
– Загребем? Мы ж пока только четверых сдали.
Старший патруля сдвинул кепи на глаза и поскреб затылок.
– До плана еще искать и искать, – сказал он. – Но, если он иностранец, лучше не связываться. Потом замучаешься объяснительные записки писать.
– Ну так давай загребать не будем, а только лупцанем? – предложил милиционер в бронежилете. – И ребят можно позвать с противоположной
Предложение выглядело заманчиво.
Патрульные развернулись и направились вслед за Кофи Догме. Здесь, вдали от центра, прохожих было немного, но ни один из них не отказал себе в удовольствии понаблюдать за пьяным вдребадан темнокожим.
Старший сержант на ходу передал по рации сообщение на противоположный тротуар Пискаревского проспекта. «Спускаемся в подземный переход», – был лаконичный ответ.
Четверо милиционеров окружили мулата как почетный эскорт. Кофи не выказывал ни малейшего беспокойства. Шел себе и шел, покачиваясь и путаясь в собственных ногах.
– Документики, гражданин, – начал для затравки один из милиционеров.
В ответ раздалось что-то нечленораздельное. Кофи и не подумал останавливаться.
– Вы что, гражданин, не слышите? – грозно повторил кто-то. – Предъявите документы!
– А пошел ты…
Больше от Кофи никто ничего добиваться не стал. Этой фразы было достаточно. Милиционеры закинули за спины автоматы и отцепили дубинки.
Один из них преградил вождю путь.
– Стоять! – приказал он.
– А пошел ты, – повторил Кофи.
В следующую секунду на Пискаревском проспекте словно работала бригада по выбиванию ковров. Кофи свалился от первых же ударов. Каждая дубинка опускалась на него ровно два раза в секунду.
Зазвенела по асфальту водочная бутылка. Вывалились из руки липкие остатки рулета.
– Харэ! – раздалась команда.
«Выбивание ковра» вмиг прекратилось.
– Посмотри, может, наш? – сказал один из сержантов.
Другой нагнулся. Темнокожий лежал без признаков жизни. Милиционер расстегнул один нагрудный карман и достал какую-то черную железку. Сунул ее назад.
В другом кармане оказался зеленый паспорт.
– Зеленый, – сказал сержант, – не наш.
– А чей? Давай светану.
– Гляди, какой герб! Я таких еще не видал…
Они встали в тесный кружок возле Кофи и в слабом свете карманного фонарика стали переводить с английского. Из носа у Кофи текла кровь. Он очнулся.
Приоткрыл один глаз. Посмотрел на блюстителей порядка и закрыл.
– Хрен его знает, – услышал он над собой. – Какой-то Бенин. Что за страна, где?
– Может, тогда загребем? Карманы вывернем, – раздался другой голос. – Страна малоизвестная, проблем не будет.
– Черт его знает – будет или не будет.
А вдруг сейчас в Москве с визитом
Все милиционеры разом обернулись на стон.
Негр стоял на четвереньках и силился подняться.
– Ах ты, сука черномазая! – воскликнул тот, кто неоднократно предлагал забрать парня в вытрезвитель. – Крепкий, гад…
Милиционер размахнулся дубинкой и обрушил на спину Кофи страшный удар.
За ним – другой и третий. Кофи повалился набок.
– Подожди, – положил руку на плечо разбушевавшемуся милиционеру старший патруля. – Ты ж ему так на хер легкие отобьешь.
Милиционер недовольно прекратил избиение. Он поступил в милицию потому, что не мог найти другой работы. Сейчас он работал уже не только ради денег.
От каждого дежурства он ждал таких вот минут, когда можно бить во всю силу, не жалея, не таясь, не боясь искалечить или убить.
Наоборот: он старался сделать именно это. Если нельзя убить, то хотя бы искалечить.
У одного из сержантов на груди забормотала рация.
– Вовремя мы тут сошлись, – сказал он. – Возле кинотеатра молодняк машется. Аида туда.
У разбушевавшегося загорелись глаза.
Групповая драка – это не один-единственный негритос. Если не зевать, то можно всласть душу отвести.
– На, сунь негру паспорт в рубашку…
Значит, так. Как увидим драку, вы ее обходите оттуда, а мы отсюда. И погоним друг на друга. Так меньше пацанов разбежится.
38
Катя лежала в глубоком обмороке перед распахнутой морозильной камерой.
Молодой лейтенант пытался привести девушку в чувство. Он соскребал ногтями рыхлый лед со стенок камеры и посыпал Катино лицо.
За этой сценой с интересом наблюдал рослый сержант в бронежилете. В порыве человеколюбия лейтенант расстегнул верхние пуговицы на Катиной блузке, и автоматчику теперь прекрасно была видна белая бретелька бюстгальтера.
В широком коридоре загрохотали шаги.
– Здорово, хлопцы! – с порога рявкнул человек в штатском и сунул автоматчику под нос удостоверение.
Сержант изобразил нечто вроде стойки «смирно» и без энтузиазма сказал:
– Здравия желаю, товарищ капитан.
Лейтенант оторвался наконец от Кати, выпрямился и отдал честь:
– Здравия желаю, товарищ капитан.
Лейтенант Сомов.
– Что с ней? – человек в штатском кивнул на Катю.
– Родимчик приключился.
– Что?!
– Ну, обморок…