«Черный археолог» из будущего. Дикое Поле
Шрифт:
Пилип со всего размаха в сердцах швырнул серебряный кубок на землю. Из-за волнения и расстройства доброе токайское вино уксусом показалось.
«Защитить-то Ярема защитит, да только, кем я при нем буду? В лучшем случае полковником придворного войска. Ни тебе уважения, ни богатой добычи. К лизанию ясновельможной задницы придется привыкать. Нет, погожу. Может, через гетманство у казаков сам в ясновельможные выйду».
Гнев на старого врага и страх – казакам и кошевых гетманов случалось казнить, не то что наказных – душили Матьяша. Удивительное дело, но гости к проклятому колдуну продолжали прибывать и после заката солнца.
«Ради пустячного дела столько людей рисковать жизнью не стали бы».
Наказной гетман не вытерпел и пошел разбираться, чувствуя, что дальнейшую неопределенность ему не вынести. Разорвет тягостная неизвестность его сердце изнутри, будто подложенная негодяем Васюринским мина.
Он подошел к шатру характерника в момент, когда Иван и Аркадий встречали Остряницу, прискакавшего уже ночью, в сопровождении всего одного джуры. Поздоровавшись с прибывшим полковником, очень авторитетным на Сечи и близким к кошевому атаману Буту (Павлюку), Пилип с хорошо слышимой в голосе обидой обратился к Васюринскому:
– И как это понимать? Ты приглашаешь к себе гостей, а мне неизвестно, что затевается в моем собственном войске. Не по обычаям поступаешь, Иван, не по-людски.
– Ох правда твоя, Пилип! Прости по старой дружбе, – беззастенчиво врать в глаза наказной куренной умел не хуже любых политиков во все времена. – Собственно, дело-то нечаянно возникло, все насквозь колдовское, вот я тебя и не беспокоил. Знаю, ты к колдовским делам никогда отношения не имел, не интересовался ими. Или я не прав?
– Какие бы то ни было дела в моем войске творились, я должен о них знать!
И, обернувшись к Острянице, спросил его:
– Пане Яков, никогда не слышал, чтоб и вы к колдовским делам причастны были. Я вообще думал, что вы с Павлюком еще из Крыма не вернулись.
Васюринский не дал Острянице и рта раскрыть.
– Спешу доложить тебе как наказному гетману, что мы с Аркадием, здесь, невдалеке, величайший клад открыли. Поболе сокровищницы султана или там шаха. Да вот беда, заклят он. Страшно заклят. Надо на кургане, где он хранится, великие жертвы принести. Трех невинных дев, трех младенцев и, вот досада, трех воинских начальников, согласных пойти на жертву собственной жизнью добровольно. Сам понимаешь, оставлять такое сокровище в земле не хочется. Не дай Бог кто выкопает. Кликнули клич, добровольцы и стали приезжать. Слушай, друг, а действительно, ты ведь сейчас мой командир. Имеешь полное право на часть клада. Поедешь с нами?
Васюринский, в порыве якобы дружеских чувств, приобнял наказного атамана, как железными клещами вцепившись в его плечо. От его вроде бы дружеской, а по виду совсем волчьей улыбки у Пилипа пошли мурашки по коже и стало сбоить сердце.
– Ну что молчишь? Уж поверь, там я тебя не забуду. Соглашайся, дружище. Кстати, я возьму с собой, для охраны раскопанных сокровищ, сотню казаков. Ты не возражаешь?
Говоря все это самым что ни на есть дружелюбным тоном, характерник подмигнул ошарашенному Якову Острянице. В вести, из-за которой он, бросив все, прискакал, ни о каких кладах не говорилось.
Возражать гетман не стал. Главное он узнал – причиной приезда запорожской старшины был не суд над ним, а что-то другое. И к дьяволу этих колдунов и всех, кто с ними! О подробностях их делишек можно узнать и немного погодя. Ему захотелось – нет, возжаждалось! – побыстрее покинуть эту компанию. Голос характерника звучал ОЧЕНЬ многообещающе и искренне, но Матьяша такое неожиданно щедрое предложение от давнего недруга не вдохновило. Скорее насторожило и… чего уж там, испугало. Нетрудно было догадаться, зачем проклятому
«Есть там клад или нет и совсем не было, а прирежет он меня с таким же удовольствием, с каким бы выпустил из него кишки я сам. Так что пусть они свои делишки проворачивают, а я быстренько все про это вызнаю и свою пользу извлеку».
Вельтполитик, или Сумасшедшая ночь и не лучшее утро
Можно ли называть так пышно – «вельтполитик» – встречу казацких (читай «разбойничьих») атаманов с сомнительной во всех смыслах личностью без титула и важных государственных чинов? Какой-нибудь канцлер или боярин над подобным названием только посмеялся бы, а то, если был неумен, обиделся. Однако если в результате встречи меняется, причем заметно, ход мировой истории, то к высшей политике такое сборище имеет самое прямое отношение.
Аркадий был неглупым человеком, но на поворот исторического процесса его скромных талантов заведомо не хватило бы. По величине личности он и рядом не стоял с Наполеоном или Сталиным. К счастью, гениальность и огромная харизма ему не понадобились. Пусть не настолько, но могучих личностей среди казацких атаманов хватало, а процессы, происходившие в Малой Руси, Запорожье, на Дону и, что немаловажно, в Речи Посполитой и Османском халифате, создали возможность изменений. Послезнание попаданца давало атаманам шанс. Призрачный, честно говоря, уж очень скудны были ресурсы казацких сообществ Северного Причерноморья, человеческие и материальные, но все же заметно отличный от нуля.
На организацию технической революции знаний попаданца также не хватало. По крайней мере, тех, что он легко мог вспомнить. Хотя успел прочитать много книжек и статей в Интернете, извлечь из памяти много полезного наверняка не смог бы. Спроси его, кто был чемпионом СССР по футболу в 1966 году или о составе «Битлз», ответил бы даже разбуженный ночью. А как надо варить сталь или коксовать уголь… без посторонней помощи не смог бы вспомнить и под страхом смерти. Знал, конечно… когда-то, но забыл. В выуживании необходимых сведений, давно и прочно забытых, помог новый друг – Васюринский. Именно он, владея техникой гипноза, по наводке самого Аркадия вытаскивал нужную информацию из склеротичной головы попаданца.
Немедленный слет казацких атаманов был полностью инициативой и заслугой Васюринского, пользовавшегося среди казаков большими авторитетом и известностью. Сразу по прибытии с попаданцем в казацкий табор он разослал всех своих джур к тем, кого назвал ему Аркадий. Состав приглашенных они обговорили еще в пути. Васюринский называл фамилии и клички атаманов и полковников (многие имели по несколько «погонял»), а попаданец рассказывал, что о них помнит. Память от характерницкого обезболивающего не ухудшилась, а, скорее, обострилась. В другое время попаданец так легко не вспомнил бы столько. Об освободительной войне с панами он читал немало и знал по именам многих. Запятнавших себя предательством отметали сразу, из тех, кого Аркадий таки не знал, приглашались только те, кому Васюринский доверял безусловно. От всех этих треволнений наказной куренной заметно осунулся, зато глаза его горели как у молодого. Пригласили также нескольких названных попаданцем сотников, о перспективности которых он знал.