«Черный археолог» из будущего. Дикое Поле
Шрифт:
«Боже милостивый, что ж это деется? Эх, нет в мире справедливости!»– пришел к «свежему» и «оригинальному» выводу казак. И решил развеяться, думы печальные разогнать. Поохотиться, добыть свежину, порадовать себя на обед молодым мяском. Побаловать брюхо, если с радостью для души не складывается.
День, что ли, задался для казака неудачный или по какой другой причине, но и охота окончилась бог знает как. Наткнувшись в погоне на следы татар, Иван без колебаний переключился на них. Плохое настроение требовало выхода, татары подходили для его выплеска куда лучше, чем невинная животина.
«Пусть
Иван ухмыльнулся в свои роскошные казацкие усы. Несколько раз после хорошей выпивки самой отчаянной храбрости казаки даже выспросить его пытались о подробностях договора с чертом. Слава Богу, никто не сомневался (по крайней мере, вслух, попробовали бы…), что свою душу он нечистому не продавал.
Он на все подобные вопросы прямого ответа не давал, отделываясь междометиями и неопределенными жестами. Такие слухи его никак не позорили, да и характерникам в целом были полезны.
К татарам подъезжал шагом, чтоб не насторожить их шумом или пылью из-под копыт. Вплотную подошел, точнее, подкрался на своих двоих. Трех пастухов для себя он опасными не считал, но не хотел дать кому-нибудь из них шанс сбежать. Поймать в степи татарина – и для характерника не всегда посильная задача. Увлечение нехристей редким для них развлечением дало ему возможность подойти незаметно на уверенный выстрел из лука.
Тем временем события приобрели неожиданный оборот. Иноземец и заарканенный сумел отправить в ад (туда ему и дорога!) одного из своих мучителей.
Опасаясь, что оставшиеся покалечат свою, оказавшуюся опасной и в связанном виде, добычу, Иван упокоил обоих стрелами. Пришлось стрелять на убой, раненый мог удрать.
«Жаль, что пришлось убивать. Было бы любопытно порасспрашивать кого-то из них перед смертью о том, как в их руки этот подозрительный иноземец попал? И сравнить этот рассказ с его пояснениями. Бес знает, удастся ли выспросить досконально все у него самого».
Вместо молоденького тарпанчика с нежным мяском Ивану достался освобожденный из татарского полона подозрительный тип. Застрелив обоих оставшихся в живых татар, он не пошел немедленно к растерянно вертевшему головой человеку, а кинулся стреножить лошадей. К счастью, пусть не воинские, они были приучены не покидать своих упавших хозяев, бегать за ними не пришлось. А лошадь убитого пинком (ох, добрый у иноземца удар!) была стреножена покойным хозяином. Все это время Иван искоса, краем глаза, рассматривал бывшего пленника.
«Откуда здесь, в татарской степи, он мог появиться? Если бы кто ехал сюда из Польши, я бы об этом точно
Тем временем чужеземец весьма ловко избавился от арканов, сбросив их на землю, подошел к убитому им татарину и плюнул ему на голову, произнеся что-то себе под нос. Казака он явно не опасался, что для иезуита было бы крайне неразумно – знали они, как к ним на Сечи относятся. А отказать этим чертовым выкормышам в уме не мог и их злейший враг. Например, сам Иван. Освобожденный же еще и пнул труп ногой, видно, татарин здорово успел ему чем-то досадить. Потом с удивленным восклицанием нагнулся и вытащил из-за пояса трупа пистоль очень странной конструкции. Просто удивительной – ничего подобного Ивану видеть не приходилось. Но сразу было видно, ухватистой и удобной. Иван внутренне напружинился, опасаясь, что неизвестный попытается сразу же стрельнуть в него. Однако он повертел пистоль в руках и сунул себе за пояс. То ли не лелеял коварства, то ли знал, что пистоль не заряжен. Уж конечно, попал к татарину пистоль совсем недавно. Судя по ловкости в обращении с ним иноземца, у него покойник пистоль и забрал.
«Надо будет обязательно рассмотреть получше, может, еще что полезного изобрели».
Иноземец тем временем постоял немного над трупом, будто в чем сомневался, нагнулся и потрогал жилку жизни на шее покойника. Убедившись, что перед ним именно покойник (не прост, однако, этот иноземец!), он еще раз сплюнул на его голову и, распрямившись, посмотрел на Ивана. Никакого страха в его взгляде Иван заметить не смог. Скорее, любопытство и интерес. Будь он врагом, характерник бы это немедля почуял.
Чем больше Иван присматривался к иноземцу, не спеша подходя к нему, тем больше возникало у него вопросов. Странная, никогда ранее не виданная одежда, а Ивану случалось ездить по Европе, ему было с чем сравнивать. Измазанная, помятая и подранная рубаха в клетку, сквозь дырки которой проглядывала какая-то безрукавная одежда, с большим чернильным пятном на груди (видно пузырек с чернилами там был). И когда-то, видно, дорогие, но уже изношенные до дыр, закрытых латками, вылинявшие, длинные, несуразно узкие голубые штаны. После татарских развлечений, тоже, естественно, грязные, лопнувшие по шву на правой ноге. В таких теперь на люди не выйдешь.
А бедняком незнакомец не был, судя по притороченной к седлу татарского коня сумке, здоровенной и, ясное дело, тоже необычной. И уж никак не дешевой. Высоченный, пожалуй, с самого Ивана ростом, но без обычной для высоких людей неловкости в движениях. С о-о-чень нетипичными мозолями на ВНЕШНЕЙ стороне кистей. Весьма сходными с мозолями самого Ивана. Но, опять-таки, как мог человек с такой подготовкой попасть в лапы пастухов? У них-то и луки были смехотворно слабыми, из другого оружия имелись разве что дубины и ножи. С такими любой воин справится одной левой.