Черный Баламут. Трилогия
Шрифт:
– Поскольку здесь присутствует лишь один жених и целых две невесты, по моему скромному разумению, выбирать все же должны девушки. Итак, царевны, перед вами Друпада-Панчалиец, происхождение знатность рода которого ни у кого не вызывают сомнений. Он молод, красив, искушен в деле кшатрия и в свое время воссядет на трон панчалов…
Дрона выдерживает небольшую паузу и продолжает:
– Отсутствующий здесь второй жених также из славного и древнего рода. Он молод, лицом хорош, наделен многими добродетелями… Однако волею судьбы
Снова пауза. Дрона явно дает царевнам собраться с мыслями.
– Итак, царевны, выбор за вами. Поскольку богам было угодно наделить достойными женами обоих женихов, я жду вашего решения.
Ну, так он ничего не добьется! Тоже мне, мудрый брахман! Мы их уже спрашивали! Сейчас царевны снова перессорятся, Сокол под шумок отошлет дурака подальше, а там, глядишь, и колдунец-пропажа объявится!
Но тут одна из Гандхари встает, подбирает лежащий рядом платок и начинает завязывать себе глаза.
– Что ты делаешь, сестра?
– вполне искренне изумляется Сокол.
– Отец отдает меня в жены царевичу из Города Слона.
– Ровный голос девушки звучит тихо, но в наступившей тишине мы отчетливо слышим каждое слово.
– Однако царевич слеп от рождения. Негоже послушной жене хоть в чем-то превосходить царственного мужа! Отныне я буду всегда носить эту повязку и уподоблюсь своему супругу.
Все застывают в оцепенении. И тут снова раздается голос мерзавца Дроны, в котором звучит явное удовлетворение:
– Сами боги вложили эти слова в твои уста, благочестивая Гандхари! Пусть же будет по сему. Вот и конец вашему спору! Царевна, завязавшая себе глаза и добровольно отказавшаяся от солнечного света, отправится в Хастинапур. Вторая же царевна станет женой достойного Панчалийца. Спор разрешен, Закон соблюден, и Польза несомненна!
– Кажется, все прошло хорошо, - шепчет мне на ухо Сокол.
– Настоящая царевна в жизни не сделала бы этого! Только низкородная девка, воспитанная в рабском послушании…
Однако я не слышу уверенности в его голосе.
Ятудхан объявился, когда панчалы уже увезли одну из царевен, а брахман-умник Дрона отправился дальше своим путем.
Мальчишка с глазами мудрого зверя буквально выпал из кустов. Он был весь в грязи, в болотной тине, руки и лицо исцарапаны, от одежды остались одни лохмотья.
Отослав кинувшихся было к Ядже стражников, Сокол напустился на колдунца "С-Волосатой-Печенкой":
– Где тебя бхуты носят, несчастный! Ты где должен был ждать?
– На дороге, - выплюнул ятудхан, с трудом переводя дух.
– А ты где был?
– Прости меня, царевич, наваждение какое-то! Никогда
– Ты у меня еще поговори! Финик потомственный! Ладно, сейчас я прикажу, чтоб царевну вывелию Посмотри: которая?
– Как которая?!
– неподдельно изумился колду-нец.
– А вот так! Слуги-дуболомы тебя не нашли, а тут им какой-то брахман встретился! Он-то все и решил… Короче, одну царевну Панчалиец увез, а на вторую сейчас поглядишь.
Ятудхан затрясся мелкой дрожью, и я на всякий случай отодвинулся подальше. Он явно был вне себя от злости - недаром якриломов так прозывают! А рассерженный ятудхан - сами понимаете… Когда из шатра вывели царевну, мальчишка-Яджа коротко взвыл, рухнул наземь и начал яростно молотить кулаками ни в чем не повинную траву. В свете взошедшей полной луны колдунец напоминал безволосого червя, раздавленного случайной повозкой и теперь дергающегося в предсмертных конвульсиях.
– Не та! Это твоя сестра!
– прохрипел он наконец сквозь звериное рычание.
Сокол запретил следовать за ним не только охране, но даже мне, своему двоюродному брату. Они ускакали вдвоем с Яджей - в ту сторону, куда направился царевич Друпада со своими людьми и дочерью колдунца.
Всю ночь я не сомкнул глаз, и под утро увидел, как мимо пронесся двойной силуэт всадника. За спиной ятудхана сидела долговязая девица с разметавшейся по ветру пегой гривой, в простом домотканом сари, к тому же порванном. Сидела она по-мужски, крепко обхватив спину коня голенастыми ногами и держась за плечи мальчишки-отца.
А глаза Яджи горели в предрассветных сумерках безумными огнями.
Вскоре снова раздался топот, и в-шатер вошел хмурый как туча Сокол.
Под глазом у него красовался здоровенный синяк.
На всякий случай я притворился спящим.
И как такое могло произойти?!
Не иначе как мы прогневили кого-то из всеведущих богов!
Надо будет не забыть принести обильные жертвы Светочу Троицы, Вишну-Опекуну! Да сохранит он меня в трудную минуту…"
ГЛАВА VIII
ПО ОБЫЧАЮ РАКШАСОВ
Реальность Второго Мира плывет перед твоими глазами, подергивается дымкой, проваливается куда-то в глубины Атмана-Безликого - и ты понимаешь, что сегодня опять увидишь сон.
Тот самый.
Он приходит всякий раз в другом обличье, но ты безошибочно узнаешь его.
Сон-Искус.
Он приходит не часто, словно выжидая, пока ты забудешь о нем, расслабишься, откроешь лазейку в своей душе - и вот тогда…