Черный Баламут. Трилогия
Шрифт:
Ну и ладно.
– Сейчас приведут твою невесту. Я уже распорядился. А вечером… вечером я приму тебя в зале совета.
Грозный выпрямился и обернулся к колоннаде, где стояли не дыша сопровождавшие его люди.
– Слава Наставнику Дроне, быку среди брахманов!
– оглушительно громыхнул его клич, и все подхватили, без особого успеха стараясь перекричать Деда:
– Слава-а-а-а!..
Улыбнувшись, регент собрался было идти, но раздумал.
– А у меня сегодня день рождения, - вдруг бросил
– Хвала богам за удачный день, - спокойно ответил сын Жаворонка.
– Вдвойне хвала, потому что в этот день родился еще один человек, недостойный упоминания рядом со славным владыкой!
– Кто?
– Я.
– Ты? Действительно?!
– Если быть точным, я родился ночью. Между днем сегодняшним и днем завтрашним. На перевале от брахмана к кшатрию.
– Трижды хвала грядущей славе Хастинапура, которая родилась между "сегодня" и "завтра"!
– усмехнулся регент, думая о чем-то своем.
И, не оборачиваясь, пошел прочь.
Словно сверкающий водоворот подхватил и повлек отрешенного Дрону. Шорох одежд, звон браслетов, сверкание нагрудных ожерелий, почтительные прикосновения, дружеские похлопывания по плечу, кто-то припал к его ногам, лбом ткнувшись в пыльную сандалию, кто-то накинул на шею гирлянду из трубчатых соцветий паталы, благоухание цветов, аромат драгоценных притираний, пряный запах травы, смятой множеством ног… жизнь обступила Брахмана-из-Ларца, радуясь его приходу.
Он стоял, маленький и седой, одетый в мочальную дерюгу брахман среди бурлящей вокруг него царской роскоши, и не роскошь была здесь главной.
– …лучший из дваждырожден…
– Первейший из знатоков Закона!.. Неодолимый, неодо…
– …по превосходству своей варны, по благородству происхождения, по учености, возрасту и уму своему…
– …знанию дел мирских! По силе подвижничества и чувству благодарности, по опытности в политике и обузданию своих чувств!..
– Добродетелей! В отношении всяческих добродетелей! Всяческих…
– Боги! Боги ослепили Панчалийца, лишив разума!
– Как Индра среди Благих, как Лучшенький среди брахманов, Варуна среди божественных братьев-Адитьев, как месяц среди звезд!.. среди звезд… среди…
– О безупречный!.. тигр среди лю…
Крики-брызги, искрящийся поток славословий, златотканая парча почета, не касаясь Дроны, не затрагивая его души, погруженной в самую себя, они вертелись вокруг в искренней пляске, словно замужние женщины, когда их приглашают танцевать перед старшим родичем или другом дома, дабы передать ему долю счастья. Вот оно.
Дом. То место, куда стоило идти, дом, в котором стоит жить. Дом, обитателей которого надо сделать счастливыми, дом, за который-стоит рвать глотку негодяю, пришедшему с острыми стрелами или пламенным факелом,
Впервые за тридцать пять прожитых лет Дрона почувствовал себя дома, и не слова Грозного или уважение знати были тому причиной.
Причин не было вообще.
Это самое главное. Дом не требует объяснений, почему он - дом.
В возникшей сумятице и галдеже Брахман-из-Ларца, погруженный в раздумья, не обратил внимания, что кудрявый Арджуна вдруг вскинул голову, словно услышав чей-то недоступный другим призыв.
Мальчишка живо огляделся по сторонам и поначалу нерешительно, а потом уже более уверенно направился к жертвенной стеле, накрытой двускатной крышей, что воздвиглась подле ближнего павильона. Стелу украшал превосходный барельеф: четырехрукий Вишну восседает на голове кобры в свободной позе "сукх-асана", правая нога свисает вниз, а левая согнута в колене, и на ней сидит Лакшми, богиня Счастья, с водяной лилией в руках, обнимая супруга за плечи.
Сам же Опекун Мира в верхней паре рук держал обычные диск и раковину, нижней правой выражал "Наделение Дарами", нижней же левой он попросту обнимал любимую жену за талию.
Мальчик подошел к стеле вплотную, внимательно глядя на изображение бога, и бдительной няньке вдруг показалось: глаза каменного Опекуна ожили, став влажными, мягко засветились изнутри неземным голубоватым светом, а правая нога расслабилась и провисла еще ниже, выйдя за пределы стелы.
Женщина не поверила своему собственному зрению - и, в общем, правильно сделала!
Арджуна прижался к рельефу щекой, слабо откачнулся назад, как если бы обжегся, Серебряный ребенок сдвинул густые брови, вслушиваясь в то, что говорил ему неслышный для прочих голос… Наконец он радостно кивнул, торопясь поднес ладони ко лбу и, отвесив поклон, вприпрыжку побежал обратно.
– Дядя Дрона! Дядя Дрона!
Скользким угрем прошмыгнув на четвереньках между ногами собравшихся, Арджуна вцепился в подол одеяния Брахмана-из-Лдрца. Дергая мочальную ткань, он изо всех сил старался перекричать взрослых и собственных братьев, которые приняли самое живое участие в столпотворении, мальчишка из кожи вон лез, и сын Жаворонка наконец обратил на него внимание.
– Дядя Дрона! А ты… ты будешь меня учить?!
– Конечно, буду, маленький герой! Слышал, что сказал твой прадедушка Грозный? - Слышал! Я слышал! Только ты это… я буду самым лучшим, только ты… ты люби меня больше всех, вот!
– Люби меня больше всех… - беззвучно повторили сухие губы Дроны.
Бронзовое зеркало отразило тайный призыв. Произнесенный единственно верным образом. Нянька еще раз проморгалась: ей почудилось, что живой Опекун Мира с рельефа тихо смеется, глядя на окаменевшего Брахмана-из-Ларца.