Черный Баламут. Трилогия
Шрифт:
Наконец с пальмы сорвался один-единственный лист и упал вниз.
Мародер поднял его и направился обратно к Oneкуну. Вишну потрепал свою живую игрушку по плечу ободряя и одобряя, после чего повернулся к нам. Долго смотрел, словно выбирал между мной и Шарадваном, потом протянул лист мне.
– Читай. Вслух…
Лист у меня в руках был желтоватым и гладким. Неестественно гладким. И по всей его поверхности струились письмена - прожилками, выступившими наружу.
Я вгляделся.
– Вслух давай!
Я молча смотрел на пальмовый лист, пока не передал его Шарадвану.
"…знакомьтесь, - сказал Опекун. Шарадван с толстым Жаворонком
Глядя на Вишну, возле которого никого не было.
– Стесняется, - добродушно объяснил Опекун.- Хозяин его…"
Вот что было там написано.
– Мародер, ты это… - начал было я и осекся. Опекун стоял перед нами один. Совсем один.
– Какой Мародер?
– лукаво осведомился Вишну.
– Ты что, птица-Жаворонок, рехнулся: откуда в раю Мародеры?
ГЛАВА III
ЗАКОН И ПОЛЬЗА
– Не было не-сущего и не было сущего тогда! Не было ни воздушного прост… проср… пространства!
– ни неба над ним… Точно! Неба тоже не было!
80
Сарад - осень. Середина сентября - середина ноября.
Белолицый мальчик лет семи-восьми раздраженно зыркнул на молодого брахмана в дерюжной хламиде. Оправил на себе ланкийскую накидку-батик кшатрия, крашенную двойными спиралями по плотной кошенили, наморщил лоб и упрямо продолжил:
– Что двигалось туда и сюда? Где? Под чьей защитой? Что за вода была - глубокая бездна?
Он снова в упор посмотрел на наставника, словно ожидая от Гуру немедленного и толкового ответа на все загадки Мироздания. Лучше в двух словах, а еще лучше - разъяснить на пальцах, что именно двигалось туда-сюда и каким образом. Не дождался, тряхнул смолью кудрей, схваченных тонким обручем белого металла…
Заговорил снова.
– Не было ни смерти, ни бессмертия тогда! Не было ни признака дня или ночи…
Короче, ничего тогда не было, Наставник!
– дерзко сверкнул глазами мальчишка.
– И учить, значит, нечего… только зря время трачу!
– He было, - слегка наклонил голову учитель, глашаясь.
– И все же было. Постарайся вспомнить как об этом говорит "Риг-Веда". Соберись с мыслями - я подожду.
Юный кшатрий понуро уставился в землю, и по выражению мальчишеской физиономии было совершенно ясно: думает он сейчас о чем угодно, кроме премудростей Веды Гимнов. Мимоходом покосившись на стайку однолеток - те сгрудились в отдалении, перемигиваясь и шепчась вполголоса, - незадачливый ученик вдруг оживился. На подходе к злополучному месту духовных изысканий обнаружились гости. Пожилой брюханчик, точь-в-точь оживший шарик-каламбхук с паучьими ручками-ножками, и с ним мальчик, ровесник обладателя почетной накидки, - низкорослый, худенький и до смешного серьезный. Бросив один-единственный взгляд по сторонам, он встал за спиной толстяка (отца? Гуру? просто сопровождающего?) и застыл в позе почтительного ожидания.
Идол идолом - лишь ветерок-бродяга лениво треплет края
Юный кшатрий не удержался и фыркнул.
– Тебя забавляют гимны старейшей из Вед?
– поинтересовался у него учитель.
– Как можно. Гуру, но вон тот мальчишка… Его вид показался мне забавным. Взгляните сами: у него такое лицо, словно он знает все на свете! А гимн я сейчас вспомню… обязательно вспомню!
– Разумеется, - мягко улыбнулся молодой брахман.
– Если царевич Друпада [81]– Панчалиец говорит, что вспомнит, - иначе и быть не может. Или мы попросим мальчика, который знает все на свете, помочь наследнику трона панчалов?
– Конечно, попросим!
Друпада едва не расхохотался вслух - мысль наставника показалась ему на редкость удачной.
Тем более что продолжение "Гимна о сотворении мира" как отрезало.
– Смиренно молю простить досужее любопытство, - учитель низко поклонился кругленькому гостю, безошибочно подметив на том брахманский шнур через плечо.
– Но кем приходится этот малыш моему достойному собрату по варне?
81
Друпада - Дубина (санскр.).
– Сыном, - булькнул толстячок.
– Звать Дроной.
– Просто Дроной?
– Просто.
Похоже, гость не слишком жаловал словесные изыски. Наречь сына просто-напросто Дроной, то есть Ларцом, а не Дарующим Плод Молений или, скажем, Кладезем Истины, мог лишь человек, напрочь пренебрегающий церемониями.
Как только мать допустила?.. Задразнят ведь чадо!
– В таком случае, позволит ли бык среди подвижников задать его отпрыску пару вопросов?
– Позволит.
– Бык среди подвижников равнодушно кивнул и отвернулся.
"Кого-то ждет, - подумал учитель.
– Кого? Одного из свиты царевича?"
– Благодарю. Мальчик, ты слышал начало гимна, который декламировал царевич Друпада?
– Слышал, достойный брахман, - подтвердил мальчишка, сложив передо лбом ладони-дощечки и согнув тощую спину в поклоне.
– Не желаешь продолжить?
Дрона выпрямился и, не меняя позы и выражения лица, заговорил:
– …Не было ни признака дня или ночи. Дышало, не колебля воздуха, по своему закону Небо Одно, И не было ничего другого, кроме него. Мрак был сокрыт мраком вначале. Неразличимая пучина - все это. То жизнедеятельное, что было заключено в пустоту, Оно Одно было порождено силой Жара.– Благодарю тебя, Дрона. Достаточно, - ласково остановил молодой брахман мальчика, намеревавшегося продолжать.
– Вот видишь, царевич, - обратился он к Друпаде, - совершенно необязательно быть престарелым мудрецом, чтобы выучить на память святые гимны. Тебе это тоже под силу.
– Еще как!
– буркнул царевич, с неприязнью косясь на своего посрамителя.
– А ему под силу захлопнуть пасть и…
Молодой брахман свел брови на переносице, и Друпада раздумал продолжать. Понятное дело, он - панчалийский наследник, ветвь славного рода, придет время, и тысячи тысяч поклонятся ему, но сейчас Друпада - всего лишь ученик, и перед ним - его Учитель!