Черный беркут
Шрифт:
– Дави его! – кричал Блинов водителю. – Сбрось эту падлу!
Для «сбрасывания» «Астон-Мартин» не годился – эстетически. Баранка поворачивалась легко, одним пальцем, но трудно заставить себя бросить такую машину на абордаж. Для этого, с точки зрения водителя, который относился к «Мартину» как к своей личной машине, любил ее, нужно держать в руках тяжелый, непослушный руль хотя бы полуприцепа Красноярского автозавода, смотреть с порядочной высоты и не видеть перед собой серой дорогой обивки, отделанной дорогим деревом передней панели. Но приказ есть приказ, и он довернул руль, продолжая дожимать «семерку».
Алексей резко нажал
Казалось, Алексей владеет только одним приемом вождения в экстремальных ситуациях. Во всяком случае, водитель «Мартина» видел прежнее выражение его лица и знакомые уже жесты. Однако в этот раз Алексей затормозил по-настоящему и включил заднюю передачу.
Мотор работал на износ, стрелка тахометра давно залезла в красную зону и замерла у ограничителя. «Мартин» быстро догнал «Жигули» и почти касался переднего бампера. Водитель непрерывно сигналил, включив дальний свет.
Неожиданно резким торможением Алексей развернул машину на сто восемьдесят градусов и по встречной полосе рванул вперед. Потом резво перестроился, уходя в легкий занос на мокрой дороге. Чтобы выровнять машину, ему пришлось сбросить обороты. Более тяжелый «Мартин» даже не шелохнулся, он, как на гусеницах, намертво держал сцепление с дорогой.
Впереди на шоссе показалась лужа метров сто длиной, протянувшаяся вдоль осевой. Скорость сто шестьдесят в час, для «Жигулей» это много, машину начало трясти, как в турбулентном потоке. Справа от лужи металлический черно-белый отбойник. «Мартин» держался в десятке метров позади, ни на сантиметр не отставая от курса преследуемой машины.
Теперь главный маневр.
Алексей, влетая в лужу, оторвал ногу от газа и чуть притопил педаль тормоза. Эффект получился как при гололеде. Машину резко понесло, разворачивая на сто восемьдесят градусов. Полосатый отбойник стремительно приближался.
Ремез ждал того момента, когда машина скользнет из воды, а колеса вновь войдут в сцепление с дорогой. Этот отрезок времени ничтожен. Нужно будет уложиться в него, чтобы выполнить последний прием.
Автомобиль дернуло. Алексей докрутил руль и потянул «ручник». Гася инерцию, «Жигули» как по струнке выровнялись вдоль парапета, продолжая нестись с огромной скоростью, но совершив при этом разворот на полный круг. И снова Алексей прибавил газ.
Водитель «Мартина», двигавшийся на рискованно близком расстоянии от «Жигулей», вынужден был резко затормозить в потоке воды, но повторить маневр Ремеза не смог. Серебристая иномарка на скорости сто пятьдесят километров в час, войдя в аквапланирование, всей массой обрушилась на бетонное ограждение.
Удар был страшным. Мотор «Мартина» на четверть ушел в салон, машину отбросило от ограждения, и она перевернулась.
Блинов остался жив. Он не получил даже незначительных повреждений. Ремни безопасности и воздушная подушка спасли ему жизнь. Чьи-то сильные руки вытащили его из машины. Он поднял глаза и встретился с жестким взглядом.
На этот раз Алексей попросил его более мягко:
– Не надо, Юрий Иванович. Поймите, это будет продолжаться вечно.
Он прислонил Блинова к перевернутому «Мартину» и сел в свою машину.
Глава одиннадцатая
30
Новоград
В
Сейчас он уже успел надергать порядочную кучу ваты, она скопилась у него на груди, плечах, подбородке. Матрасы ему меняли каждую неделю.
Другой сегодня утром сумел утащить половую тряпку уборщицы и спрятал ее. Тряпка была длинная, порядком истершаяся. Больной, несмотря на активное сопротивление соседа по койке, пытался обмотать тряпку у него на шее. Противник молча и яростно защищался, хрипел.
Четвертый успешно отрывал штапики от смотрового окошка. Он не обращал внимания на беспокойных соседей, его голова была занята совсем другим: он готовил себе побег. Фамилия его была Спорышев, звали Валентином Михайловичем.
Справившись со штапиками, он вынул толстое плексигласовое стекло и просунул в окошко руку. Пальцы нащупали задвижку.
Открыв дверь, больной оглядел коридор. Никого. Он быстро прошел в конец коридора, спустился по ступеням. Справа от него находилось отделение приемного покоя. Именно туда его доставила три месяца назад машина неотложной психиатрической помощи. Он тут же вспомнил жену, которая вызвала неотложку, сына, избитого им. Больной нахмурился, он не помнил, как бил мальчика, память выдавала только непродолжительный по времени отрезок: сын стоит, вцепившись в мать, лицо опухшее, посиневшее от побоев. У жены тоже. Курва, она и избила малыша. А потом вызвала бригаду. Ну, ничего, скоро она пожалеет об этом.
Спорышев сжал кулаки и устремил беспокойный взгляд в другую сторону. Только бы дверь оказалась открытой.
Он осторожно приблизился к двери, за которой сидел вооруженный охранник. Изнутри дверь не закрывалась, только со стороны стража. Дверь двойная, но сделана неумно, на нее всего-навсего навесили решетку, точно такую же по размерам, и зафиксировали с помощью гвоздей.
Затаив дыхание, Спорышев осторожно потянул дверь на себя.
Она открылась тихо, без скрипа.
Он увидел охранника. Тот сидел за столом и дремал, уронив голову на грудь.
Помещение, в котором находился охранник, было зарешечено. Он общался с внешним миром через прутья решетки, посредством небольшого овального окошка и двери. За его спиной находился пульт, с помощью которого срабатывали электрические замки входной металлической двери. Она вела не во двор больницы, а в небольшой холл для посетителей, где стоял стол медицинской сестры, которая ведала информацией по клинике.
Больной на цыпочках приблизился к решетке, просунул сквозь прутья руки и, быстро схватив охранника за воротник куртки, рванул его на себя.