Черный бор: Повести, статьи, Валуев Пётр Александрович

Черный бор: Повести, статьи

на обложку

Валуев Пётр Александрович

Шрифт:

Но не одно число жертв инквизиционного изуверства приводит в ужас всякого из нас при мысли об этом кровавом, целые столетия обнимающем прошлом. Нужно еще вспомнить о варварской изобретательности тогдашних фанатиков по части пыток и казней и о придании этим казням, в некоторых случаях, вида торжества веры. Обреченных на смерть иногда сжигали на костре медленным огнем. В Испании даже королевские бракосочетания праздновались публичными auto-da-f'e. В 1680 году в Мадриде по случаю бракосочетания Карла II всенародно преданы огню осужденные евреи обоего пола. Большая площадь была убрана в виде амфитеатра. Король и королева присутствовали. Придворные дамы были в пышных нарядах. Осужденные проходили мимо них на пути к кострам. Сохранилась память о молодой 17-летней еврейке, которая поразила всех своей красотой и обратилась к королеве с просьбой о милосердии, ссылаясь на то, что она осуждена только за исповедание веры отцовской и материнской. Королева ничего не ответила, но отвела от нее глаза. Верховный инквизитор, епископ Вальдарес, был главным распорядителем торжества, и в мадридской картинной галерее память о нем увековечена картиной работы Франциска Риччи [36] .

Ibid. p. 115.

При всей возмутительной свирепости гонений, которыми ознаменовала себя латинская церковь, было бы, однако же, весьма несправедливо ей одной приписывать дух жестокой религиозной нетерпимости и порождаемые им преследования. Тот же

самый дух был свойствен и протестантским церквам. Различие в размерах и формах протестантских гонений преимущественно зависело от того, что протестантскому духовенству не принадлежали влияние и власть, которыми латинское духовенство могло пользоваться в латинских странах. Догматическое оправдание, даже догматическая проповедь гонений и насилий одинаково встречались как в латинском мире, так и в протестантском. Кровь проливалась, ad majorem Dei gloriam, в том и в другом. Одним римским папой одобрено избиение альбигенсов, другим торжественно принесено благодарственное молитвословие за Варфоломеевскую ночь. Меланхтон и другие протестантские богословы письменно выразили свое сочувствие сожжению Сервета Кальвином. Нокс (Knox) предпочитал нападение десяти тысяч врагов отслужению в Шотландии одной латинской мессы.

Несправедливо было бы также не признавать великих заслуг западной церкви в предшествовавшие гонениям века. «В течение нескольких столетий, — говорит Лекки, — благодатное влияние церкви обнаруживалось по всем направлениям. Язычество было подавлено, и случаи преследования по делам веры встречались редко. Наказание еретиков признавалось необходимым в принципе; но ереси не возникали или, по крайней мере, не могли распространяться. Римское католичество совершенно соответствовало, в то время, умственным потребностям и общественному строю западной Европы» [37] . Оно не было деспотическим, потому что допускавшийся им простор мысли был на уровне требований времени. Церковь была не обособленным органом, действовавшим в виде одного из прочих элементов, друг друга уравновешивавших властей, но всеобщей, всепроникающей силой, оживлявшей весь общественный строй. В то время образовалось типическое единство всех частей этого строя, которое впоследствии уже не восстановлялось. Сословия, гильдии, феодальная система, монархизм, народные нравы, законы, научные занятия, даже публичные увеселения — все проистекало от учения церкви и ее представителей, все осуществляло понятия и взгляды духовенства, обнаруживало одинаковые общие стремления и представляло бесчисленные черты аналогического соответствия или согласия. Коренных противоречий не встречалось. Церковь была средоточием христианского мира; ее дух проникал во все круги обыденных отношений общественной жизни и придавал особые оттенки даже тем учреждениям, которые им не были созданы. При таких условиях не было простора для ересей. Особенности той или другой ереси могут зависеть от личных свойств и взглядов ее основателя; но успех и распространение еретического учения, тем не менее, показывают, что в данное время общее настроение мысли и степень твердости верований начинают уклоняться от строя понятий и убеждений церкви. Пока церковь достаточно могущественна, чтобы образовать весь умственный быт века и определять общую точку зрения для обсуждения всех современных вопросов, — ее авторитет бесспорен. Она так верно отражает в себе совокупность народных понятий, что встречающиеся частные затруднения не могут того авторитета поколебать. Средневековое католичество обладало этим могуществом в более полной мере, чем какая-либо организованная власть прежде или после него. Оно сплотило разнородные и анархические элементы, оставшиеся налицо после падения Римской империи, водворило в христианском мире понятие о единстве, стоящем выше всех племенных разделений и различий, и понятие о нравственных началах, превосходящих начало грубой силы; оно заменило полное рабство крепостной зависимостью, предуготовило почву для свободы и труда и создало коренные основы новейшей цивилизации. Католическая церковь своим влиянием и при помощи своей превосходной организации способствовала возникновению обширной сети политических, муниципальных и общественных учреждений, которые дали значительную долю материала для позднейшего образования почти всех учреждений нашего времени.

Lecky, II, р. 28 et seqq.

Но такое положение дел могло быть только переходным. Оно требовало подавления всякой критической и спекулятивной деятельности человеческого ума. Оно опиралось на неверные понятия о мировых событиях и должно было разрушиться при распространении более правильного на них взгляда. Разрушение началось при возрождении наук и сопровождавшем его оживленном движении мысли. С этой поры католицизм, стремившийся к невозможной в сфере его влияния неподвижности, обратился к системе крутых репрессивных мер для подавления несоответствовавших его взглядам движений. Избиение альбигенсов и учреждение инквизиции обозначают начало новой эпохи.

Строй римской церкви тогда резко противоречил, как выше упомянуто, тем началам христианства, которые ею проповедовались. На стороне иерархии не было нравственных сил, и самая идея церковного единства, лежавшая в основании главенства римского престола, была потрясена в конце XIV века так называемым великим расколом. Наступил период двоевластия (1379 г.), когда один папа распоряжался в Риме, другой — в Авиньоне. В эпоху Констанцского собора (1414 и след. гг.) даже три лица — Иоанн XXIII, Бенедикт XIII и Григорий XII — одновременно носили или присвоивали себе папский титул [38] . Весьма естественно, что недовольство возрастало между мирянами, и всюду подготовлялась почва для частных попыток таких реформаторов, которые по своим личным свойствам были способны влиять на массы и увлекать их за собою.

Schlosser. Weltgeschichte, IX, s. 160.

Во второй половине XVI века английский богослов Джон Виклеф начал распространять учение, сперва направленное против злоупотреблений монашества, но потом доведенное до непризнания авторитета предания и значения священства и до отрицания существенных католических догматов. Над ним был назначен суд, и его сочинения признаны еретическими; но лично он не подвергался каре, потому что король Ричард II, при тогдашних натянутых отношениях Англии к римской курии, счел удобным защитить его от дальнейшего преследования. Последователей Виклефа называли лоллардами. Его мысли пустили корни не только в Англии, но и в других странах, особенно в Богемии, где с его сочинениями познакомился профессор богословия в Пражском университете Иоанн Гус. Но Гус, восставая против злоупотреблений римской церкви, не отрицал, подобно Виклефу, существенных религиозных догматов. Главным предметом его желаний, еще до ознакомления с мыслями Виклефа, было причащение мирян под обоими видами и богослужение на славянском языке. Впоследствии он и его друг Иероним Пражский пошли далее. Они стали решительно высказываться против римской церкви и в духе Виклефа отзывались о главенстве папы. Когда в 1412 году папа Иоанн XXIII, устраивая крестовый поход против своих врагов, прислал в Богемию буллу с полными индульгенциями для крестоносцев, Гус восстал против нее в своих проповедях, а Иероним Пражский публично сжег буллу. В 1413 г. последовала новая булла с отлучением Гуса от церкви и интердиктом на Прагу [39] . Но богемцы стали решительно высказываться за Гуса и против римской церкви. Между тем открылся Констанцский собор, и так как Гус еще прежде издал апелляцию к Вселенскому собору, его потребовали в Констанц. Император Сигизмунд дал ему охранную грамоту. Но, несмотря на эту грамоту, Гус был заключен в тюрьму и после семимесячного заключения

осужден как еретик и погиб на костре 6 июля 1415 года. Той же участи подвергся, 30 мая следующего года, Иероним Пражский, сперва отрекшийся от мнений Гуса под страхом осуждения, но затем отказавшийся от своего отречения. Оба выдержали казнь с геройским мужеством и умерли вознося среди пламени молитвенные песни [40] . Констанцские костры не только не прекратили реформаторского движения в Богемии, но придали ему свойство всеобщего восстания против римской церкви. Последователи Гуса, именовавшиеся гуситами, ввели у себя причащение мирян под обоими видами, и когда Констанцский собор признал такое причащение еретическим, решились оружием защищать свои убеждения. К ним пристало большинство дворян и граждан, и почти вся Богемия поднялась против латинства. Первым предводителем гуситов был Иоганн Жижка (Ziska), а после него — два Прокопа (Большой и Малый); кровопролитная, всеми ужасами полуварварской войны сопровождавшаяся борьба продолжалась целое двадцатилетие [41] . Гуситы несколько раз отбивали предпринимавшиеся против них походы и своими набегами опустошали сопредельные с Богемией немецкие земли. Решительное поражение нанесено им только в 1434 году, при Богемском Броде, когда оба Прокопа пали и почти вся гуситская рать была истреблена. Какого свойства была эта война, достаточно усматривается из двух эпизодов ее заключительного фазиса. При снятии осады Пильзена, в апреле 1434 года, Прокоп Большой сжег свой собственный лагерь и в нем своих же раненых и больных; а после битвы при Богемском Броде пильзенские граждане заперли в сараях и в них сожгли тысячу человек пленных [42] . При таких приемах понятно, что гуситы сошли с исторической сцены. Впоследствии, около 1450 г., остатки их образовали, на радикально измененных основаниях, небольшую общину под наименованием «богемских и моравских братьев». Они тогда старались только устроить свою жизнь в тиши уединения, сообразно с началами евангельского учения, и в них трудно было узнать преемников тех воинствовавших гуситов, которые огнем и мечом целый ряд годов опустошали окраины Силезии, Бранденбурга, Саксонии и Баварии.

Смирнов. История христианской церкви, с. 481.

Schlosser. Weltgeschichte, IX, s. 156–158. Brockhaus. IX.

Гуситы распадались на два главных вида: таборитов (от горы Табор, или Фавор, на которой первоначально укрепился Жижка), дошедших до фанатического ожесточения против римской церкви и требовавших отмены всех существенных ее обрядов; и калликститов (от calix), или утраквистов, довольствовавшихся причащением под двумя видами (sub utrague specie), проповедью на родном языке и реформой клира. Ультрадемократический элемент господствовал между ними, особенно между таборитами.

Schlosser. Weltgeschichte, IX, s. 231.

Вскоре реформаторское движение проявилось в самой Италии. Доминиканский монах Иероним Савонарола, уроженец города Феррары, переведенный во Флоренцию по ходатайству Лоренцо Медичи, выступил в 1490 году в качестве проповедника-реформатора. Назначенный в следующем году приором монастыря Сан-Марко, он начал с кафедры обличать развращение современных нравов в среде общества и духовной иерархии, не щадя папства и не стесняясь покровительством, первоначально оказанным ему со стороны Медичи. Замечательно, что Савонарола принадлежал к тому самому ордену, которому было вверено попечение о деятельности инквизиции, и что он, по распоряжению этого ордена, был переведен во Флоренцию. Замечательно так же, как признак подготовленности общественной среды к свойству его проповеди, что он мог в таком близком расстоянии от Рима продолжать ее беспрепятственно в течение нескольких лет. Он подавал собою пример строгой монашеской жизни, проповедовал восстановление нравственности силою веры, благодати и правильных церковных порядков и поражал воображение своих слушателей пророчествами, относившимися, впрочем, большей частью до ближайших и по обстоятельствам неизбежных событий. Обладая увлекательным красноречием, Савонарола вскоре приобрел неограниченное влияние на народ и сделался, по смерти Лоренцо Медичи и изгнании сына его Пьетро, полновластным повелителем во Флоренции. Но он не ограничился призванием церковного реформатора и, устроив деспотическое правление на полутеократических, полудемагогических началах, вскоре возбудил против себя высшие слои местного населения. Папа Александр VI воспользовался этим и в 1497 году отлучил его от церкви. Савонарола был в том же году арестован, предан суду, осужден как еретик и обольститель народа, и 20 мая 1498 года вместе с двумя монахами, его главными сподвижниками, сперва удавлен, а потом сожжен на костре [43] .

Смирнов. История христианской церкви. — Schlosser. Welt-geschichte, IX. Brockhaus, XVI.

Таким образом, ни альбигенсы, ни гуситы, ни Виклеф, ни Савонарола не потрясли на Западе владычества римской церкви. Но время сильного потрясения этого владычества было уже близко.

31 октября 1517 года августинский монах Мартин Лютер прибил к дверям виттенбергской замковой церкви свои знаменитые 95 тезисов, с объявлением готовности защищать их публично против всякого спора. Великому реформационному движению XIV века было в этот день положено прочное начало и дан бесповоротный ход.

Подробности последовательных фазисов реформации не могут входить в круг настоящего очерка. Его цель — не столько перечень событий, сколько перечень жертв, которыми они сопровождались. Прямым или, точнее, окончательным поводом к взрыву восстания против римской курии был декрет папы Льва X о выпуске индульгенций на покрытие издержек по сооружению собора св. Петра. Лютер восстал против продажи индульгенций и против других злоупотреблений церковной власти. Через год после того (1579) таким же образом восстал против индульгенций и вместе против некоторых латинских вероучений Цвингли в Цюрихе, а несколькими годами позже — Кальвин в Женеве. Тезисы Лютера и учения Цвингли и Кальвина быстро распространились в Германии и Швейцарии и привлекли к ним многочисленных и горячих последователей. Различия этих учений (понятия об Евхаристии Цвингли и Кальвина и теория предопределения Кальвина) немедленно разделили отщепенцев от римской церкви на два стана (нынешних лютеран и реформаторов). Главные силы охватившего центральную Европу движения сосредоточились в руках Лютера.

Папский престол на первых порах имел надежду подавить означенное движение авторитетными мерами. Но эта надежда не оправдалась. Чем решительнее становились распоряжения римской курии, тем смелее и упорнее оказывалось сопротивление Лютера. Он пошел гораздо далее, чем сам первоначально предполагал идти, и силою обстоятельств был вынужден вывести практические последствия из своих виттенбергских тезисов. Стремление к церковной реформе и отпадению от Рима встретило сильное сочувствие в разных слоях народа и поддержку со стороны некоторых германских владетельных князей. Отлученный папскою буллой от церкви, Лютер предстал в 1521 г., по требованию императора Карла V и под защитою охранной от него грамоты, на рейхстаге в Вормсе и там твердо отстаивал свои мнения. Когда его противники напомнили императору, что охранная грамота в Констанце не спасла Гуса, Карл V отвечал: «Я не намерен краснеть вместе с Сигизмундом».