Черный бумер
Шрифт:
Есть медицинское заключение, в котором эксперт утверждает, что Никифорова имела половое сношение именно с Лотяну. Но половая связь еще не повод предъявить ему обвинение в тяжком преступлении. Сантехник утверждает, что заходил к Никифоровой не трубы чинить. Он состоял с ней в близких отношениях около трех месяцев. Никакого насилия в помине не было.
Глава шестнадцатая
— И все это ты сможешь доказать в суде? — Полозов хитро прищурился.
— У меня есть свидетели, которые подтвердят, что Лотяну не раз заходил в квартиру Никифоровой
— Этого недоумка затащила в постель умная, образованная и богатая женщина? — босс сделал вид, что очень удивлен. Даже головой потряс. — Сантехника с семилеткой за плечами?
— Почему бы и нет? И какое значение в нашем случае имеет его образование? Лотяну очень симпатичный парень, высокий, чернявый с темно серыми глазами и смазливой физиономией. Такие типы нравятся женщинам. Он был для Никифоровой просто сексуальным партнером, чем-то вроде игрушки. С ним можно побаловаться, а потом, когда надоест, выкинуть на помойку. Она хорошо понимала, что парень не обременен высоким интеллектом, соображает не слишком быстро, кроме того, совсем не знает законов. И вот происходит эта пикантная ситуация. Жених Никифоровой, который в это время должен находиться в другом городе, заявляется к ней на квартиру, открывает дверь своим ключом.
— Как в том анекдоте, — усмехнулся Полозов.
— Это не из цикла «муж возвращается из командировки», это печальная история. Никифорова застигнута врасплох. Надо сию же секунду что-то предпринять, как-то вывернуться из-под трамвая. И она, лежа на кушетке в кухне, начинает кричать и сучить ножками. Жених бросается на помощь бедной женщине. Лотяну позволяет противнику выкинуть себя из квартиры. Хотя при таких-то физических кондициях он мог запросто открутить мужику его дурную репу. Лотяну уходит, а заплаканная женщина бросается на грудь своему спасителю и топит его в слезах. Спустя некоторое время они вдвоем появляются в отделении милиции с заявлением, где сказано, что Лотяну совершил насилие под угрозой убийства. Санкция от четырех до десяти лет.
— Ну, десятку ему не накрутят…
— Ему нисколько не накрутят. Дамочка очень боялась, что ее союз с Антоновым расстроится. По моим сведениям, мужик гребет деньги даже не лопатой, — экскаватором. Он человек старомодных взглядов, ему совсем не хочется, чтобы невеста трахалась со всеми окрестными мужиками вплоть до водопроводчика. Отсюда вся эта канитель. Короче, Никифоровой было что терять. Лотяну намотают длинный срок, — так пусть мотают. Ее это не скребет.
Полозов, выдержав паузу, сказал:
— Эту традицию, принимать дела малоимущих граждан, защищать их в суде, завел не я, эта инициатива Саморукова. Обычный рекламный трюк, все адвокаты и наши клиенты это прекрасно понимают, но предпочитают помалкивать в тряпочку. Саморуков хотел показать всему миру, что мы иногда работаем не за деньги. За идею, из чувства справедливости и так далее. Якобы мы защищаем не только денежные мешки, но и простых смертных с пустыми кошельками. Но время рекламных трюков, не самых удачных, уходит в прошлое. У нашей юридической фирмы и без того отличная репутация.
— Вы
— Совершенно верно. Если мы и дальше пойдет в этом направлении, то совсем скоро будем защищать шлюх, бомжей и прочее отребье. Возможное, это благородное дело. Потому что даже опустившейся бомж теоретически имеет право на справедливость. Но давай оставим благородство тем, кому оно нужно.
— Вы что, хотите бросить Лотяну? Отказаться от защиты? Но это против всех правил.
— Зачем отказываться? Мы должны поставить логическую точку в этой истории, выйти из нее с высоко поднятой головой. Но… Я знаю, что ты перспективный юрист, у тебя большое будущее. А карьеры на этом деле ты все рано не сделаешь. Тебе только тридцать лет.
— Тридцать пять.
— Ерунда, для настоящего адвоката — это детский возраст. У тебя все впереди.
— Почти те же слова мне говорил Саморуков. И добавлял, что я стану вторым Плевако. Или даже дорасту до уровня самого Саморукова.
— Вот видишь, наше мнение относительно тебя совпадает, — впервые Полозов позволил себе улыбку, вышло как-то ненатурально. — Короче: я хочу, чтобы ты не очень старался. В конце концов, этот молдаванин сам во всем виноват. Залез в это дерьмо, а теперь хочет казаться чистеньким и свежим.
— Но почему? — Радченко округлил глаза.
Полозов ослабил узел галстука, откинулся на спинку кресла. Очень не хотелось раскрывать все карты, но другого не дано. Или говорить все или ничего. Намеками и общими фразами не отделаешься. А надо сказать простую вещь: не хочется ссориться с бабенкой, у которой обширные связи и деньги. Хоть она и последняя шлюха и нимфоманка.
— Никифорова на днях каким-то образом узнала, что Лотяну будет защищать в суде наша фирма, а не какой-то олух, бесплатный адвокат от государства, — сказал он. — Кстати, кто для нас отбирал это дело для производства?
— Ваш заместитель. Методом научного тыка.
— Ну, не то он выбрал, не то. Виктория очень удивлена и огорчена. Она влиятельный и небедный человек. У нее в кармане крупная фирма, которая занимается международными контейнерными перевозками. Баба имеет в кармане еще пару авторитетных контор. Конечно, до Антонова, ценные бумаги которого торгуются даже на международных площадках, ей очень далеко. И все-таки… Ты, Дима, верно ухватил самую суть проблемы. Виктория очень не хочет, чтобы Лотяну был оправдан в зале суда. В этом случае ее брак с Антоновым, который и так висит на волоске после так называемого изнасилования, не состоится. Деньги, вопреки логике, не женятся на деньгах. Понимаешь?
— Стараюсь понять, — кивнул Радченко. — Сколько она заплатит за то, чтобы этого горемыку сгноили на зоне?
— Не задавай идиотских вопросов, а то я подумаю, что твой интеллектуальный уровень ниже, чем у придурка Лотяну, — нахмурился Полозов. — За проигранное дело ты получишь хорошие премиальные. Наш разговор, разумеется, не должен выйти за эти стены. Все строго между нами. Ты и я.
Он поднялся из кресла, Радченко тоже встал, собрал бумаги. Босс подошел к адвокату, похлопал по плечу. Когда самое неприятное сказано, дышится легче. Он отвернул полу пиджака Радченко, глянул на этикетку.