Черный человек
Шрифт:
Повисло наэлектризованное молчание. Карл почувствовал, как у него за спиной обменялись взглядами. Гарсия откашлялся:
– Этот заключенный склонен к насилию, сэр. Неприемлемо оставлять вас наедине.
– Гм, любопытно. – Нортон говорил вежливо, но это была вежливость на грани. – Судя по информации, которой я располагаю, мистер Марсалис задержан по обвинению в преступлении против нравственности, и его виновность не доказана. Не было даже предварительного слушания.
– Это против правил, – настаивал Гарсия.
– Присядьте, пожалуйста, мистер Марсалис. – Нортон смотрел ему за спину, на Гарсию и другого сотрудника тюрьмы. Выражение его лица стало холодным.
Короткая пауза. Карл занял место за столом, на котором лежал слегка приоткрытый тонкий черный инфопланшетник. На нем не было никакого логотипа. Значит, «МарсТех». Рядом лежал какой-то документ на непривычном для Карла бланке. Он просмотрел перевернутый текст – и в глаза бросилось слово «освободить», от которого подпрыгнуло сердце. Нортон адресовал ему легкую, отстраненную улыбку.
– Здравствуйте, господин Перрис. Мне тут нужна ваша помощь. Нет, ничего серьезного. У меня просто возникли небольшие затруднения с персоналом. Один из ваших людей настаивает… Не могли бы вы… Да, спасибо, это было бы идеально. – Он передал трубку Гарсии – Начальник тюрьмы хочет с вами поговорить.
Гарсия взял телефон так, словно тот мог укусить, и осторожно поднес к уху. То, что говорил ему начальник, расслышать было невозможно – это был хороший телефон, до посторонних ни звука не доносилось, – но лицо Гарсии вспыхнуло и горело румянцем все время, пока он слушал. Его глаза метались с Карла на Нортона и обратно, как будто те были двумя деталями пазла, которые никак не подходили друг к другу. Пару раз он пытался сказать нечто вроде: «Да, но…» – однако при каждой попытке замолкал на полуслове. Очевидно, Перрис не был настроен на дебаты. Когда в конце концов Гарсия получил возможность что-то сказать, он проговорил только: «Да, сэр» и немедленно отнял трубку от уха. Нортон протянул руку, чтобы забрать ее, но все еще красный Гарсия, игнорируя его жест, швырнул телефон на стол. Тот почти беззвучно приземлился на столешницу и проехал по ней сантиметров пять. Значит, это был очень хороший телефон. Гарсия уставился на него, возможно недоумевая, почему проклятая штуковина не свалилась на пол. Нортон прибрал свое имущество обратно в карман.
– Благодарю вас.
Мгновение Гарсия молча ел Нортона глазами. Второй сотрудник тюрьмы что-то шепнул ему и взял за плечо, но Гарсия смахнул его руку и ткнул пальцем в Карла.
– Этот человек опасен, – с нажимом сказал он. – Если вы этого не понимаете, то так вам и надо.
Сотрудник в штатском выдворил его и закрыл дверь.
Нортон выждал мгновение, потом уселся рядом с Карлом и впился в него бледно-голубыми глазами. Его улыбка исчезла.
– Итак, – сказал Нортон, – вы опасны, мистер Марсалис?
– А кто интересуется?
Ответом ему было пожатие плечами:
– Строго говоря, никто. Это был риторический вопрос. Мы ознакомились с вашим делом. Скажем так, вы достаточно опасны, чтобы послужить нашим целям. Но мне любопытно, что вы сами об этом думаете.
Карл уставился на него:
– А вы сами-то сидели?
– По счастью, нет. Но, даже если бы и сидел, вряд ли это можно было бы сравнить с вашим нынешним опытом. Я не гражданин Конфедеративной Республики.
Последние два слова он произнес с легким отвращением. Карл попытался угадать:
– Вы канадец?
Уголок рта Нортона изогнулся:
– Я из Северо-Атлантического Союза. И я здесь, мистер Марсалис, по поручению Колониальной
Глава 12
Стоило ему войти в дверь, и Севджи поняла, что она в опасности.
Это – что-то – проглядывало в раскованности его движений, в устойчивости позы, когда он остановился возле стула, в том, как он отодвинул его и уселся. Сквозило от упрятанного в бесформенный синий тюремный комбинезон тела – так пробивается сквозь радиопомехи музыка. Это смотрело из его глаз, когда он устроился на стуле, сочилось из спокойной уверенности, которую он принес с собой в комнату. Он не был Итаном – его кожа была куда темнее, да и в чертах лица нет сходства. К тому же Итан был покряжистей, помускулистей.
Итан умер, когда был моложе.
Но это не имело значения. От этого ничего не менялось.
Тринадцатый.
– Мистер Марсалис?
Он кивнул. Ждал.
– Я Севджи Эртекин, служба безопасности КОЛИН. Вы уже встречались с моим напарником, Томом Нортоном. Есть ряд вещей, которые нужно уточнить, прежде чем…
– Я возьмусь. – Его голос был низким и мелодичным. Британский акцент сбил ее с толку.
– Простите?
– За все, что вам от меня нужно. Возьмусь за все. При определенных условиях. Я уже говорил вашему напарнику. Я возьмусь, если с меня безоговорочно снимут все обвинения, немедленно освободят из республиканской тюрьмы и компенсируют возможные расходы на то время, что я буду делать вашу грязную работенку.
Она прищурилась:
– То, что работенка будет грязной, это всего лишь ваши предположения, мистер Марсалис.
– Разве? – Он поднял бровь. – Не то чтобы я славился как мастер флористики. Но, может, мои предположения все-таки неверны? Давайте посмотрим. Думаю, вы хотите кого-то выследить. Кого-то вроде меня. Прекрасно, это по моему профилю. Мне неясно только, нужен он вам живым, или это необязательно.
– Мы же не убийцы, мистер Марсалис.
– Говорите за себя.
Она почувствовала, как разгорается старое пламя гнева.
– И вы этим гордитесь, да?
– А вас это огорчает?
Она посмотрела на раскрытый инфопланшетник, в текст, который был там набран.
– В Перу вы убили раненую безоружную женщину выстрелом в затылок. Вы казнили ее. Этим вы тоже гордитесь?
Долгая пауза. Она встретилась с ним взглядом и не отвела глаз. На миг ей подумалось, что он сейчас встанет и уйдет. Она поняла, что отчасти даже надеется на это.
Вместо этого он неожиданно перевел взгляд на одно из высоко расположенных окон кабинета. Его губ коснулась легкая улыбка. Исчезла. Он прокашлялся:
– Госпожа Эртекин, вам известно, что представляет собой пистолет «Хааг»?
– Да, я о нем читала. – В полицейском коммюнике, призывавшем городской совет Нью-Йорка ужесточить контроль над огнестрельным оружием, прежде чем на улицах появится эта новая угроза. Настолько пугающая, что инициатива была одобрена почти без дебатов. – Это биологическое оружие.
– На самом деле это нечто большее. – Он наклонил голову и посмотрел на собственную расслабленную ладонь правой руки, будто ожидая увидеть там увесистый пистолет. – Это система, поражающая организм генетически модифицированным комплексом вирусов иммунодефицита, называется «Фолвелл семь». Есть и другие заряды, но они не слишком широко используются. «Фолвелл» – штука сильнодействующая и очень неприятная. Лечения не существует. Вы когда-нибудь видели, как умирают люди с отказавшей иммунной системой, госпожа Эртекин?