Черный цвет солнца
Шрифт:
— Осторожно! — крикнул кто-то издалека, но было уже поздно.
Когда Маша увидела летящее на нее огненное колесо, то от испуга не смогла сдвинуться с места и лишь крепко зажмурила глаза. Тут же кто-то налетел на нее и повалил на землю. Маша больно ударилась локтем и, открыв глаза, глухо застонала.
— Ты в порядке? — услышала она знакомый голос.
Ольга, нависнув над Машей, с волнением вглядывалась в ее лицо.
— Порядок, — ответила девушка, руками пытаясь отпихнуть от себя свою спасительницу. — Спасибо.
— Вы что творите, ироды окаянные? — послышался
Ольга, наконец, слезла с Маши, отряхнулась и протянула ей руку. Маша проигнорировала ее помощь и поднялась сама. Содранная на локте кожа горела.
Радмила закончила бранить ребятишек, которые решили позабавиться с колесом. Попало также и девушке, не уследившей за малолетними сорванцами.
— Покажи, — потребовала знахарка, заметив у Маши содранный локоть.
— Все в порядке, просто царапина, — заверила девушка. Помедлив, она добавила: — Если бы не Ольга, было бы намного хуже.
Радмила все же осмотрела локоть Маши, достала из кармана юбки какие-то травы, растерла их и приложила к ранке. Маша сморщилась от боли и зашипела. Женщина ловко перевязала локоть льняной тряпицей и, довольная своей работой, широко улыбнулась девушкам.
— А что это такое? — решила спросить Маша, махнув рукой в сторону только что установленного дерева, которое девушки теперь наряжали венками из разных полевых цветов. Боль в локте уже отошла на второй план, уступив место прежнему любопытству.
Радмила проследила за ее рукой и тут же ответила
— Это купайло. Устанавливается в честь праздника перед костром. Правда, костра еще не сложили, но…
— Ничего себе, — вдруг воскликнула Маша, увидев кузнечную лавку и трудящегося в нем брутального потного мужчину с огромными ручищами. Еще один, значительно моложе первого, стоял рядом и раздувал меха. — Настоящие кузнецы!
— О, да. Наши кузнецы очень славятся в округе…
Но Маша уже не слушала знахарку. Она оглядывалась по сторонам, пораженная яркостью своего сна.
— А что, какой-то праздник будет? — поинтересовалась девушка, глядя на окружающую ее суету.
Радмила утвердительно кивнула.
— Мы готовимся к празднику Купалы.
— О! Я его знаю! — обрадовалась Маша. — Это который Иван!
По скептической ухмылке Ольги, Маша поняла, что сказала что-то не то.
— Купала он и есть Купала. Брат Костромы, сын бога луны и огня Семаргла, — пояснила Радмила.
Маша открыла было рот, чтобы уточнить, мол, Кострома — это который город на Волге, но передумала. Лучше смолчать, иначе на нее опять посмотрят как на дуру.
— Ты спрашивала, что такое купайло, — подала голос Ольга. — Это деревце, которое мы ставим рядом с костром и украшаем венками на праздник Купалы.
— Точно! — вспомнила девушка и тут же потупила взгляд. — Извините, что перебила вас, — сказала она Радмиле.
Женщина лучезарно улыбнулась и ответила:
— Видимо, в тот момент кузнец заинтересовал тебя больше, чем рассказ о празднике в честь Купалы.
Маша почувствовала, как ее щеки начинают смущенно гореть.
Они прошли по главной улице и, выйдя за ворота, стали
— Сегодня самый длинный день и самая короткая ночь в году, — сказала Ольга. — С Купалы день начнет уменьшаться, а ночь возрастать. С каждым разом силы тьмы будут набирать мощь.
Голос девушки был мрачным и чуть хрипловатым. Она, не моргая, смотрела в сторону реки, где вовсю шло приготовление к празднику.
— Ну, тьма еще не взяла верх над светом, — нарочито веселым тоном сказала Радмила. — Давай я расскажу тебе о Купале, моя дорогая.
Она взяла Машу под руку и повела к реке. Ольга тихо двинулась следом.
— Давным-давно, — начала Радмила. — Бог луны и огня Семаргл и богиня ночи Купальница произвели на свет близнецов — Купалу и Кострому. В день их рождения как раз начинаются Купальские праздники. Однажды к великой Ра-реке прилетела Сирин, птица смерти. Тот, кто слышал ее дивные песни, забывал обо всем и следовал за ней в царство Нави. И вот не послушались Купала и Кострома предостережений своей матери Купальницы. Тайком они сбежали к реке послушать птицу Сирин. Тут-то и случилась беда: унесла птица Купалу за тридевять земель. С тех пор прошло много лет, и вот Кострома, гуляя по берегу реки, сплела венок и начала хвалиться, что ветру не сорвать его с ее головы. По поверью, это значило, что она никогда не выйдет замуж. Но за хвастовство боги ее наказали: ветер сорвал венок и унес на воду, где его подобрал Купала, проплывавший мимо на лодке. Кострома не узнала родного брата, а Купала не узнал родной сестры. Обычай же повелел им жениться. Только после свадьбы они узнали, кем приходятся друг другу. Брат и сестра решили покончить с собой и утопились в реке. Кострома стала мавкой, или, как их еще называют, русалкой. Боги же, сжалившись, превратили Купалу и Кострому в цветок купала-да-мавка.
Радмила наклонилась и, сорвав высокий желто-фиолетовый цветок, протянула его Маше:
— Вот он. Брат с сестрой навечно в нем. Красивые и нежные. А главное — вместе.
Маша взяла в руки цветок, покрутила его и сказала тихо:
— А у нас он называется иван-да-марья.
Радмила ласково улыбнулась и зашагала дальше. Маша стояла и смотрела на цветок. Раньше он казался ей обычным сорняком, росшим на полях, а сейчас, после трогательной истории знахарки, он стал словно частью ее самой.
Из задумчивости девушку вывел тихий, но звучный женский голос. Маша обернулась на звук и увидела Ольгу, стоящую под березой. Девушка крутила в руках такой же цветок, что был у Маши, и напевала песню:
В Ночь Купалы цветы будут люди рвать,
Станут петь они, станут сказывать:
«Вот трава-цветок — брат с сестрою,
То Купала — да с Костромою.
Братец — это желтый цвет,
А сестрица — синий цвет…»
Маша вслушивалась в песню и думала о печальной судьбе ее героев. За что же судьба так поступила с ними, ведь брат и сестра были не виноваты в том, что не узнали друг друга после стольких лет?