Черный дембель. Часть 1
Шрифт:
Барсов с интересом изучал со спины фигуру Котовой.
«А ведь где-то здесь, в колхозе он и „уломал“ тогда Женю Рукавичкину, — вспомнил я. — Барсик переключился на Котову?»
Лена и Николай услышали мои шаги, обернулись. Я положил руку на плечо Барсову.
— Уважаемый Николай, — сказал я. — Вы-то мне и нужны. У меня есть к вам очень важное дело. И весьма срочное.
Я указал на дверь и добавил:
— Давайте-ка мы с вами прогуляемся к колодцу, уважаемый. Там и поговорим.
Глава 24
Я подошёл к прятавшемуся в полумраке
— Подойди ко мне, Коля, — сказал я.
Барсов приблизился — бесшумно, будто ступал по земле мягкими кошачьими лапами. Он замер в трёх шагах от меня, заслонил собой окна кухни, где в одиночку разбиралась с последствиями ужина Лена Котова. Николай молчал. Я не видел его лицо: оно пряталось под маской из ночного мрака. Чувствовал в Колиной позе настороженность — будто Барсик готовился в любой момент отпрыгнуть от опасности, к которой он явно причислял и меня. Коля кашлянул и поинтересовался, что мне от него понадобилось. Говорил он уже не с тем уверенным и нагловатым тоном, с каким вешал лапшу на уши Лене Котовой. За короткими, словно рублеными фразами он прятал нотки испуга: Николай интуитивно не верил в мою показную доброту.
— Барсик, ты любишь пиво? — спросил я.
Барсов дёрнул плечом — его глаза блеснули.
В доме замолчала гитара — «трудовики» снова искупали Артурчика в овациях.
— Люблю, — неуверенно ответил Коля.
Он кивнул.
Я скользнул вперёд и вполсилы ударил его под двенадцатое ребро. Кошачья реакция спасовала перед скоростью боксёра-перворазрядника.
Барсик выдохнул писклявое: «О-о!» Согнулся вбок — запоздало прикрыл локтем пострадавшие рёбра.
— Удар по почке заменяет бокал пива, — сообщил я. — Так говорили в армии.
Я взял двумя пальцами вновь притихшего парня за подбородок — приподнял Николаю голову и заглянул ему в глаза. Парень не отпрянул и не осыпал меня ругательствами. Он вздрогнул.
— Согласен с тобой, Барсик, — сказал я. — Ощущения не те, что и после настоящего пива. Зато бесплатно.
— За что? — спросил Николай.
Барсов справился с последствиями от «распития спиртного», выпрямился. Лунный свет отразился на его влажных щеках. Николай вздохнул — позади него, в доме, снова забренчали гитарные струны.
— Это аванс, Барсик, — сказал я. — Первая бесплатная кружка в рекламных целях. Чтобы ты помнил о вреде спиртных напитков.
Похлопал Николая по плечу.
— И чтобы ты запомнил, Барсик: Лена Котова нравится моему младшему брату. Как женщина, она для тебя не существует.
Коля
— Чувствуешь запах пива, Барсик? — спросил я. — Волью в тебя кружку пенного всякий раз, когда замечу твою рожу рядом с Котовой.
Николай нахмурился — я заметил это даже в темноте.
— Это нечестно, — заявил он.
Я усмехнулся и сказал:
— Согласен с тобой, Коля. Открою тебе секрет: жизнь несправедливая штука. Так что привыкай к этому уже сейчас, Барсик.
Опёрся о плечо парня. Барсов изогнулся, будто молодая осина под напором урагана. Я почувствовал запах его одеколона — относительно свежий: Николай явно пользовался парфюмом и сегодня.
— Котова для тебя запретный плод, Коля, — сообщил я. — Но не тот, который сладок. А тот, который смертельно ядовитый.
Спросил:
— Ты меня понял, Николай?
Барсов кивнул.
— Чёрный, ты мог мне об этом просто сказать, — произнёс он. — Я понятливый. Да и не больно-то эта тощая Котова мне нужна.
Он повёл плечом.
Я взъерошил парню волосы на голове, будто погладил котёнка. Заметил, что Николай недовольно засопел. Но Барсов не возмутился моими действиями — он стойко стерпел их: проявил благоразумие.
— Рад, что ты меня услышал, Николай, — сказал я. — Ты молодец. Я не сомневался, что мы поймём друг друга.
Похлопал Барсова по плечу и произнёс:
— Но ты всё же запомни мой совет, Коля: не налегай на пиво — береги почки.
Я оставил Барсова около колодца, чтобы тот подышал свежим воздухом и полюбовался луной. Вернулся в дом. Не отреагировал на вопросительный взгляд Котовой — прошёл в «мужскую» часть барака без задержек. И будто окунулся в иную атмосферу: ароматы душистых степных трав сменились на растворённую в воздухе просторной комнаты смесь из запахов пыли, человеческого пота и табачного дыма. Я заметил лежавшего на моей койке Кирилла — не пошёл к нему, а замер неподалёку от входа (в трёх шагах от Инги Рауде, которая сидела рядом с Андреем Межуевым). Рассматривал столпившихся в комнате студентов: притихшие первокурсники внимательно слушали, как Артурчик снова исполнял уже поднадоевшую мне «Песню о друге» Владимира Высоцкого.
Прохоров сидел на кровати, покачивал босой ногой. Он терзал рукой струны, старательно добавлял в свой тонкий голос хрипы «под Высоцкого». В прошлый раз его концерты тоже нравились одногруппникам. Но только первые две недели, пока студентам не поднадоел репертуар. Я заметил, что справа от Артура замерла Наташа Торопова. Она не сводила глаз с лица Прохорова. Едва заметно улыбалась — горделиво, будто радовалась успехам Артурчика. Мой младший брат наблюдал за концертом приятеля. Он заметил меня и вопросительно вскинул брови. Я покачал головой — Кирилл печально вздохнул, но согласился с моим решением: кивнул. Тем временем Артур завершил песню — самодовольно усмехнулся в ответ на жидкие, но громкие аплодисменты первокурсников.