Черный дембель. Часть 4
Шрифт:
Мой младший брат подчёркнуто аккуратно занёс Ингу в гостиную — Коля жестом указал ему на массивный диван-кровать. Мне почудилось, что диван-кровать в этой комнате выглядел неуместно, словно инородный элемент. Рядом с ним примостился журнальный столик с блестящей отполированной столешницей. А рядом со столиком (где уместны были бы два кресла) громоздились картонные коробки из-под сливочного масла (об этом сообщали наклеенные на них этикетки). Рядом с зашторенным окном одиноко красовалась финиковая пальма в большом горшке. Напротив дивана у длинной стены разместился лишь небольшой
— На диван её клади, — распорядился Николай.
Кирилл послушался — опустил Ингу на мягкую поверхность, подложил ей под голову небольшую подушку.
Я развёл руками и заявил:
— Пустовато здесь у вас. Такое чувство, что вас ограбили.
Заметил: следы на обоях чётко указывали, где раньше стояла в этой комнате мебель, и какие она имела габариты.
Коля проследил направление моего взгляда.
— М-да, — сказал он. — Ограбили. Только не нас, а покойного папашу Маргариты.
— Сестрёнка моя младшая со своим муженьком на папину мебель позарилась, — сообщила заглянувшая в гостиную Маргарита Лаврентьевна. — А мой бывший муженёк вынес из квартиры папины архивы и картины.
Она прошла по комнате (пол под ней ни разу не скрипнул и не застонал), накрыла ноги посапывавшей на диване Инги тонким коричневым пледом.
— Кто эта девочка? — спросила Марго.
Посмотрела на меня.
— Подруга моего младшего брата. Инга.
Я положил руку на плечо Кирилла и сообщил:
— Инга попала в неприятную ситуацию. Мы её оттуда вытащили. Дня за два я разрулю все наши проблемы. Но на это время нам нужно где-то осесть. В надёжном месте. Где нас… их не найдут.
Маргарита Лаврентьевна усмехнулась.
— Снова спасаешь девицу? — спросила она.
Я развёл руками и ответил:
— Ну, так… никто, кроме нас.
Марго качнула головой.
— Есть хотите? — спросила она.
Мы с Кириллом синхронно покачали головами.
— Кир сейчас ляжет спать, — сказал я. — Хорошо было бы здесь же, в этой же комнате. Чтобы девчонка увидела его, когда проснётся, и не испугалась.
— Я сейчас матрас принесу, — сказал Николай.
Он ушёл. А я произнёс короткую речь-инструкцию для своего младшего брата. Сказал, чтобы ни он, ни Инга завтра из этой квартиры не уходили — до моего возвращения.
— Серый, а ты куда? — встрепенулся Кирилл. — Ты здесь не останешься?
Я покачал головой.
— Через пару часов уеду, — сообщил я брату. — Сгоняю в общагу за нашими вещами. И решу кое-какие дела.
Хлопнул Кира по плечу, взглянул на Марго и сказал:
— Я бы кофе сейчас выпил. Чувствую его запах.
Маргарита Лаврентьевна кивнула; бросила взгляд на стену, где раньше (как мне показалось) висели часы, а теперь лишь виднелось светлое круглое пятно на золотистых обоях.
— Сейчас сварю, — пообещала она.
Марго поставила передо мной на стол чашку с парящим кофе. Уселась рядом с Николаем Уваровым — тот обнял её за плечи. На кухне (в отличие от прихожей и гостиной) сохранилась и мебель, и холодильник, и даже экзотическая по нынешним временам мойка с двумя раковинами из нержавейки. Были
Маргарита Лаврентьевна зевнула. Николай погладил её по плечу.
— От кого ты их прячешь? — спросила Марго.
— От неприятностей, — ответил я.
Вкратце описал ситуацию — обрисовал её такой, какой её увидел сегодня ночью мой младший брат.
— Проблема в том, что этот Венчик — единственный сын нынешнего второго секретаря горкома партии…
— Игоря Матвеевича? — переспросила Марго.
— Да, он сынок Игоря Матвеевича Сельчика.
Коля Уваров и Маргарита Лаврентьевна переглянулись.
— А я тебе говорила, что этот Сельчик гнилой человечишка, — сказала Марго. — Сынишка, наверняка, в него пошёл. Не зря же мой папа Сельчика терпеть не мог. Жаль, что Рамазанов захапал папин архив. Уверена: там и про Игоря Матвеевича много интересной информации хранилось. Не зря же этот Сельчик раньше так вилял перед папой хвостом.
— Что за информация? — спросил я.
Сделал осторожный глоток из чашки.
Маргарита Лаврентьевна пожала плечами.
— Об этом теперь только мой бывший муженёк знает, — сказала она. — То-то он сейчас распушил перья. Помнишь, Серёжа, я тебе говорила, что в нашем городишке все большие начальники друг с другом повязаны? Так вот: они ещё и компромат друг на друга собирают. Чтобы дружба была крепче, как говорил мой папа.
Она усмехнулась.
— Сразу после папиной смерти в эту его квартиру все ломанулись, будто на пожар. Наиль без разбору сгрёб все папины бумаги, подчистил все тайники. Моя сестрёнка со своим мужем вывезли отсюда старинную мебель, хрусталь, ковры и книги. Я ей об этом напомнила, когда мы папино наследство делили. Именно так я для Коли отцовскую машину и получила.
Маргарита Лаврентьевна погладила руку Уварова.
— Папа в горкоме партии много лет проработал, — сказала она. — При нём не один первый секретарь сменился. Поэтому мой отец немало знал о том, что у нас тут творилось. Со всеми дружил. Но и на всех собирал компромат. Он иногда посмеивался и говорил, что устроил бы для новосоветских начальников настоящий конец света, если бы переправил все свои архивы в Москву.
Она потёрлась щекой о Колино плечо.
— Папа часто повторял, что в Москве у него большие связи. И что мы бы перебрались в столицу, если бы позволило его здоровье. Но отец понимал, что его сердце не выдержит столичных интриг. Поэтому и просидел в своём кресле почти десять лет. Мы с Колей здесь так надолго не задержимся. Новосоветский горком — это только начало. Вот увидите.
Уваров взглянул на макушку своей подруги, печально вздохнул.
— Я тут перебирала папины вещи, — сообщила Марго. — Те, что остались. И наткнулась на интересное письмо. От папиного сослуживца. Из Москвы. Я написала ему. В начале сентября. Сообщила о папиной смерти. Как оказалось, этот папин друг сейчас секретарь Московского городского комитета КПСС, депутат Верховного Совета СССР. Он позвонил нам неделю назад.