Чёрный день

Доронин Алексей Алексеевич

Не веря своей удаче, Данилов прибрал замечательную вещь в карман. Но свой старый фонарь он не подумал выбрасывать, тем более что располагал теперь солидным запасом пальчиковых батареек.

Еды было немного, причём деликатесами здесь и не пахло — шесть банок мясорастительных консервов с большой примесью явно трансгенной сои, немного лапши, крупы и картошки. Пузырь дешёвой водки. Ни икры красной, ни икры чёрной, ни заморской баклажанной. Ничего, сойдёт. И водяра тоже — раны промывать. Но только не душевные.

Ещё одной находкой оказалась

походная карта с карандашными пометками, смысл которых Саша даже не пытался понять. По всему было видно, что уголовник подготовился заранее, ещё до холодов, что характеризовало его как не совсем пропащего идиота. Другой вместо «аляски» взял бы ещё один рюкзак под хабар. Зачем зимняя куртка и валенки, когда по календарю начало осени? Видимо, ещё в начале сентября в голову лихого человека закралась смутная догадка, и тогда он украл или отобрал эту одежду. Вряд ли мужик слышал про ядерную зиму, скорее сработала крестьянская смекалка.

Куда он шёл? Домой, к своей бабе? Если только не к скупщику краденного. Как бы то ни было, он торопился. Ночевал в машинах, кафешках, сараях. Наверное, думал, что органы уже идут по следу. Ха! Бегут и спотыкаются. Половина уцелевшей милиции занята тем же делом, что и этот громила, вторая спасает себя и свои семьи.

Он идёт, и снег тоже. И ветер дует… Ветер на всём белом свете, как у Блока в поэме. Холодает. Мародёр хочет добраться до жилья и передохнуть, но решает, что беды не будет, если посидеть минут пятнадцать, дать отдых ногам. А там, глядишь, найдётся какой-нибудь домишко и получится выспаться как следует.

Вот он выбирает место, более-менее защищённое от ветра, снимает с плеча сумку, усаживается, не выпуская из виду свою поклажу, потом достаёт бутылку. Всего пару глотков для сугреву. Ему действительно становится теплее, тело расслабляется, никуда идти уже не хочется. Снег всё падает, но холода больше нет. Совсем.

Так неизвестный вор стал иллюстрацией в книжке, предназначенной для проведения антиалкогольной кампании. Но судьба оказалась милосердна к нему — его смерть была лёгкой. Он не мучился, как те, на шоссе, или другие, придавленные бетонными плитами в городе. Про умерших от лучевой болезни нечего и говорить.

Данилов ещё раз взглянул на сидящий труп. Парень знал, что пора переходить к самой неприятной части программы. Он до конца надеялся, что делать этого не придётся, верил, что найдёт магазин или брошенный дом, откуда можно будет позаимствовать тёплую одежду без пререкания с хозяевами. Но, как назло, вокруг таких не было, а ближайший населённый пункт, судя по карте, лежал аж в пяти-семи километрах по прямой.

Александр был уверен, что не осилит и половины. Холод уже почти не беспокоил его, и это было самым плохим знаком. Если вначале кожу лица жгло, кости ломило, а онемевшие пальцы кололо иголками как на допросе в гестапо, то теперь все болевые ощущения исчезли.

Зато пришла слабость, которая с каждой минутой овладевала им всё сильнее. Хотелось присесть, а лучше прилечь. Саша догадывался,

что это означает. Выбор был простым — прибегнуть к последнему средству или встретить свой последний час.

Из всех мертвецов только этот шакал и был одет по-зимнему, остальные бедняги закутаны в тряпки как солдаты разбитой армии Наполеона. Пусть покоятся с миром, он не будет их тревожить. Если кому-то придётся поделиться с ним одеждой, то пусть это будет тот, кто сам явно снял её с чужого плеча.

Александр уже начинал стягивать валенок с холодной окоченевшей ноги, когда его передёрнуло. Это запоздало взбунтовалось его прежнее «я», то, что осталось в нём от интеллигентного юноши из Новосибирска. Та часть, которая ещё не порвала с прежней жизнью.

«Чем ты тогда будешь отличаться от этого грабителя мёртвых?» — вопрошала она. Но парень спокойно проигнорировал этот порыв. Он знал, что ничем, кроме того, что ещё живой и немного умнее, поэтому имеет шанс остаться в живых ещё какое-то время.

Данилов быстро переобулся, порадовавшись, что ему повезло найти мертвеца с подходящим размером ноги. Обувь села как влитая, а ведь если бы попался недомерок с тридцать девятым, то он на свои ласты никогда бы её не натянул.

Затем пришёл черед верхней одежды. Онемевшими руками парень расстегнул куртку мародёра и накинул её на себя. Тот был одного с ним роста, но значительно шире, так что она легко налезла поверх двух Сашиных свитеров. Это же позволило Александру легко надеть снятые с мертвеца штаны поверх своих брюк. От одной мысли, что придётся разоблачаться на таком морозе, равно как и о прикосновении к голой коже одежды, снятой с трупа, брала оторопь. Пусть он лучше будет как капуста. Чем больше слоев задерживают нагретый воздух, тем теплее.

Немного подумав, Данилов решил экспроприировать и кроличью шапку. Его вязанная была довольно тёплой, но никто не скажет, какие изменения погоды ждут впереди.

Александр уже собирался уходить, когда заметил деталь, которую его взгляд сначала упустил. Что-то лежало в снегу возле правой руки мертвеца. Какой-то ремешок. Парень машинальной поддел его ногой и вытянул из сугроба лыжную палку. Ремешок был ничем иным, как темляком для удобного захвата. Там же оказалась и остальная часть лыжного комплекта — всё в отличном состоянии.

Вот чем объяснялась мобильность покойного мародёра, да и сам факт его долгой жизни. Что ж, спасибо тебе, добрый человек. Может, в аду тебе спишут пару грешков за спасение одной жизни.

Проверив крепления, Александр сделал первый неуверенный шаг. Лет пятнадцать прошло с тех пор, как он в последний раз занимался этим видом спорта. Третий класс средней школы…

Оказалось, что ничего хитрого в этом нет, и вскоре Саша эмпирическим путём освоил эту науку заново. Теперь он мог перемещаться раза в полтора быстрее, чем пешеход. Но главным преимуществом была экономия сил. С «журавлиной» ходьбой, когда каждую секунду выдираешь ноги из снежной толщи, даже не сравнить.