Черный дом
Шрифт:
Джек начинает рассказывать ему об изменении их планов, но Дейл прерывает его:
— Уж не знаю, что ты сейчас делаешь, но я хочу, чтобы ты немедленно приехал в то место, которое называлось «Закусим у Эда», около «Гольца». Генри покажет тебе дорогу. Рыбак позвонил в полицейский участок, Джек. По линии 911. Сказал нам, что тело Ирмы Френо там. Имени не называл, говорил «она», «ее», но мы и так все поняли.
Дейл еще не бормочет, но близок к этому. Джек подмечает сие, как хороший клиницист подмечает в пациенте симптомы болезни.
— Ты мне нужен, Джек. Я…
— Мы туда и едем, — ровным, спокойным
— Что?
Надеясь, что Дейл и Генри не ошиблись в оценке технологических достоинств цифрового стандарта сотовой связи, Джек рассказывает начальнику полиции Френч-Лэндинга о полученной утром посылке, понимая, что Генри, который по-прежнему смотрит в окно, ловит каждое слово. Говорит Дейлу, что бейсболка Тая Маршалла лежала на коробке из-под обуви, заполненной перьями, а стопа Ирмы — в коробке.
— Свят… — У Дейла перехватывает дыхание. — Святое дерьмо.
— Скажи мне, что ты сделал, — просит Джек, и Дейл рассказывает. Вроде бы реакция адекватная, но Джеку не нравится роль, отведенная Арнольду Храбовски. Бешеный Мадьяр всегда производил на Джека впечатление человека, который просто не способен вести себя как настоящий коп, как бы ни старался. В Лос-Анджелесе от таких избавлялись при первой возможности.
— Дейл, а как насчет телефона в «С семи до одиннадцати»?
— Это телефон-автомат, — отвечает Дейл, словно разговаривает с ребенком.
— Да, но на нем могут быть отпечатки пальцев. Я хочу сказать, на нем множество отпечатков, но экспертиза может выявить самые свежие. Легко. Он мог надеть перчатки, а мог и не надеть. Если он звонит и пишет не только родителям, значит, перешел в Фазу два. Ему уже мало убивать. Он хочет поиграть с тобой. Может, даже хочет, чтобы его поймали и остановили.
— Телефон. Свежие отпечатки пальцев на трубке. — По голосу чувствуется, что Дейл клянет себя за столь явный промах, и сердце Джека переполняет жалость. — Джек, я с этим не справлюсь. Я в растерянности.
Джек прекрасно понимает, что сейчас не время корить Дейла за растерянность. Есть дела поважнее.
— Кого ты можешь послать к телефону?
— Полагаю, Дита Джесперсона и Бобби Дюлака.
"Бобби, — думает Джек, — слишком хорош, чтобы надолго оставлять его у магазина «С семи до одиннадцати».
— Пусть они опечатают телефон желтой лентой и поговорят с продавцом. А потом приезжают к нам.
— Хорошо. — Дейл мнется, но задает вопрос. В голосе слышится признание полного поражения, отчего Джеку становится грустно. — Что-нибудь еще?
— Ты сообщил в полицейское управление штата? В округ?
Фэбээровец в курсе? Который мнит себя суперагентом.
Дейл фыркает:
— Э.., в общем, я решил уведомить их чуть позже.
— Хорошо, — отвечает Джек, и удовлетворенность в его голосе заставляет Генри отвлечься от красот природы и, вскинув брови, повернуться к своему другу.
Давайте поднимемся вновь, на крыльях орлов, как сказал бы преподобный Лэнс Ховдал, лютеранский пастор Френч-Лэндинга, и полетим вдоль черной ленты шоссе № 93, по направлению к городу. Мы достигаем шоссе № 35 и поворачиваем направо. Справа от нас — заброшенная, прорубленная в лесу дорога, которая
Позвольте нам устроиться на телефонном проводе, который протянут над землей поперек проселка. Он так и гудит под нашими птичьими лапками: подруга Полы Храбовски, Миртл Харрингтон, рассказывает о теле (или телах), лежащих под прогнившей крышей «Закусим у Эда» Ричи Бамстиду, который в свою очередь, передаст эту информацию Нюхачу Сен-Пьеру, скорбящему отцу и духовному лидеру Громобойной пятерки. Гул голосов в телефонном проводе, наверное, не должен нас радовать, но радует. К сплетням мы, безусловно, относимся отрицательно, но как возбуждающе действуют они на человеческие души!
И вот с запада появляется патрульная машина. Том Лунд за рулем, Дейл Гилбертсон — рядом с ним. А с востока — темно-красный, цвета бургундского, пикап Джека. Джек взмахом руки предлагает Дейлу ехать первым, следует за ним. Мы взмахиваем крылышками, поднимаемся над ними, потом обгоняем. Приземляемся на ржавую бензоколонку «Эссо», чтобы следить за дальнейшим развитием событий.
Джек медленно едет по проселку к развалюхе, окруженной высокими сорняками и золотарником. Он ищет на траве свежие следы, но видит только те, что оставлены колесами патрульной машины Дейла и Тома, которая движется впереди.
— Кроме нас, здесь никого нет, — сообщает он Генри.
— Да, но надолго ли?
«Надолго не получится», — ответил бы Джек, если б счел нужным. Вместо ответа он останавливает пикап рядом с машиной Дейла и вылезает из кабины. Генри опускает стекло, выполняя приказ, остается на месте.
«Закусим у Эда» когда-то представляло собой простое деревянное здание размером с товарный вагон «Берлингтон нортерн» с плоской крышей. У южного торца в одном из трех окошек продавалось мягкое мороженое. В северном клиент получал малорадующий глаз хот-дог или еще менее аппетитные на вид жареную рыбу с чипсами. Середину занимал маленький ресторанчик: раздаточный прилавок и высокие, обтянутые красным кожзаменителем стулья. Теперь южная часть рухнула, возможно, под тяжестью снега. Все окна разбиты. На стенах граффити: Такой-то хрен собачий, мы трахали Пэтти Джарвиз, пока она не завопила, ТРОИ ЛЮБЕТ МАРИАНН, но не так много, как ожидал Джек. Все стулья, кроме одного, вырваны с корнем.
В траве стрекочут цикады. Стрекочут громко, но все же не так, чтобы заглушить жужжание мух, доносящееся изнутри. Мух ужасно много, словно они проводят мушиный конгресс. И…
— Ты чувствуешь запах? — спрашивает Дейл.
Джек кивает. Разумеется, чувствует. С этим запахом он уже познакомился ранним утром, только здесь куда сильнее. Потому что его источник — большая часть тела Ирмы. Куда большая, чем ступня в коробке из-под обуви.
Том Лунд достает носовой платок и протирает широкое, печальное лицо. Уже тепло, но не так, чтобы на его щеках и лбу выступило столько пота. И кожа у него восковая.