Черный Ферзь
Шрифт:
Разрыв. Время не выдержало. Сворден почувствовал, как в прыжке его толкнуло в спину, закрутило, и он неловко приземлился на бок. Лед молотом врезал по плечу.
Льдина хрустнула, накренилась, увлекая Свордена обратно в полынью, где над тушей дерваля повисла громовая птица, пытаясь подцепить приманку с оставленного Блошкой шеста.
Сил хватило лишь на то, чтобы сделать новый вздох и вонзить пальцы в неохотно поддавшийся лед. За спиной кипела схватка. Сворден посмотрел через плечо. Громовая птица взмахнула крыльями, взмыла, развернулась и сделала новый заход. Дерваль взревел, раззявил
Мир воспламенился. Вспышка ударила по глазам. В уши вбили по заряду взрывчатки и подорвали. Тело пронзили мириады иголок. Мышцы скрутились в тугие жгуты, судорогой свело каждую из них. Хотелось закричать, но воздух исчез. Свершилось чудо. Рухнули все преграды и легион впечатлений вторгался в мозг, который отказался складывать из них привычную картину замкнутого на себя мироздания.
Свордена растворил мировой океан, теперь лишенный бледной палитры загаженных радиацией вод, увлек мимо грандиозной кальдеры, чьи иззубренные вершины терялись в облаках, а склоны испещряли лабиринты бесконечных лестниц, протащил сквозь узкие фарватеры цитаделей, раскинул широко в нескончаемом водовороте Стромданга, и ввергнул в чудовищный поток Блошланга, чья сила скручивала мир, выворачивала наизнанку, кехертфлакш, кехертфлакш, кехертфлакш…
— Кехертфлакш, — проревел Блошланг голосом Церцерсиса.
— Сечешь, Клещ? Тут тебе не легкие отбивать. Тут, сечешь, такой разряд вставило, с тебя вся шкура лохмотьями пойдет. Башка Сворден, башка!
Пальцы надоедливо ощупывали лицо. Мир с трудом втискивался в привычное узкое русло промороженного гноища. Хаос пятен превратился в физиономию. Сворден пятерней оттолкнул Пятнистого и сел. Затем встал. Льдина покачалась и остановилась.
— Здорово его шарахнуло, — сообщил Гнездо, опасливо заглядывая в полынью.
— Взорвался, — сказал Паук. Потрясение родило в его манере говорить прошедшее время.
Церцерсис наколол на нож черный ошметок, осторожно понюхал, прикусил. Задумчиво пожевал.
— Ты чего, чучело, туда сиганул? — Сворден промолчал. — Тебя что, Мокрицей зовут, урод?
— Нет, — сказал Сворден и поискал взглядом Блошку.
Церцерсис выплюнул изжеванный кусок и двинулся в Свордену, отставив руку с ножом. Блошка лежал неподвижно около полыньи в луже крови.
— Знавал таких, — сказал Гнездо. — Берутся непонятно откуда, живут непонятно и других не понимают. Не кипятись, Це. Гноище — оно на то и гноище. Отбросы. Мусор.
Сворден приготовился отбиваться, но Церцерсис остановился и спрятал нож.
— Ладно, на берегу разберемся — кто отброс, а кто мусор.
Прежде чем вновь прицепиться к веревке, Сворден подошел к телу Блошки. Одежда превратилась в лохмотья, сквозь прорехи виднелась кожа, сплошь покрытая ранами. Сворден осторожно потрогал Блошку за руку. Мертв.
— Я думал — мы команда, — сказал Сворден подошедшему Гнезду.
Услышавший это Пятнистый хохотнул:
— Башка, Сворден, башка. Простых вещей не сечешь!
— Каждый полезен для дела, — сказал Гнездо. — Мокрица была кормом. Дерваль потому и кинулся на нее. Муха — и туда, и сюда — непонятный человечишка.
— Приспособим, — пообещал Церцерсис. — Так приспособим, что не отковыряешь.
Проходя мимо Пятнистого, Сворден сказал:
— В следующий раз из воды не вытащу.
Пятнистый схватил его за рукав:
— Ты это… Это, сечешь, зря ты так. Я — дело другое. Я — не Мокрица. Я дерваля не чую, от страха не ору. Меня не надо топить. Сворден, ты хорошо сделал — спас. Вытащил. Клещ, кореш, вон и то меня спасал. Так отмутузил, что вся гадость вышла. Видел? Вышла, да, — при этом он хватал Свордена за руки, суетился, неловко помогая привязаться к веревке. Пользы от его суеты не было. Чувствовалось, Пятнистый по-настоящему перепуган.
Когда они нашли дасбут, снегопад почти утих. Мир прояснился, привычно поднимаясь вверх, чтобы сомкнуться в зените.
Громовые птицы продолжали кружить над останками дерваля, чтобы, улучив момент, резко спикировать вниз. Крики дерущихся хищников гулко разносился в морозной тишине.
Лодку впаяло в лед — над снегом невысоко выдавалась палуба с характерными вздутиями стартовых шахт. Дасбут было бы сложно разглядеть, если бы не рубки. На передней, самой высокой, красовался знак — рука, сжимающая факел. По бокам второй шли ряды нарисованных черепов.
Дасбут здорово потрепало в походе — белое покрытие корпуса кое-где свезено длинными извилистыми полосами, обнажившими серый металл. Казалось, лодку исполосовало острейшими когтями умопомрачительное по величине чудовище.
— Кто ж их так? — шепотом спросил Пятнистый смотрящего в бинокль Церцерсиса. — Дерваль?
Церцерсис не ответил.
— Подавится твой дерваль дасбутом, деревня, — сказал Гнездо. — Ему, гаду слюнявому, Мокрица поперек горла чуть не встала. Так ту ведь соплей умоешь. Тут посерьезнее тварь поработала.
Пятнистый поежился и подвинулся поближе к Свордену.
— Видишь черепа на редукторе? — продолжил шепотом просвещать Гнездо. — Каждая черепушка — поход. Прошел Блошланг, побережье почистил, вернулся — рисуй костяк.
— Много, — сказал Паук. — Опасные. Ждать, — но сам, тем не менее, стянул с себя ношу, расчехлил и принялся свинчивать блестящие штыри.
— Помоги, — приказал Церцерсис Клещу.
Сворден посмотрел, как двупалый намерен исполнять приказание, но ничего необычного не увидел — Паук терпеливо указывал Клещу какую деталь подать, в какой разъем вставить, а тот ловко подхватывал нужную вещь, вдевал, закручивал, защелкивал. Дольше всего пришлось повозиться с наконечниками — тонкими полосками, которые требовали особо тщательного монтажа.
В результате получился длинный шест, похожий на разрядник, который использовал Блошка, но, в отличие от охотничьего варианта, более массивной и замысловатый.
Паук еще раз внимательно осмотрел орудие, зачехлил основание, поставил на взвод ловушку из восьми лезвий, удерживаемых на шестернях с пружинами.
— Сунь туда руку, — посоветовал Пятнистый Клещу.
— Ты туда задницей сядешь, — пригрозил Церцерсис. — Из одного дурака целый выводок недоумков получится.
Он скатал снежок и кинул на ножи. Ловушка сработала.