Черный генерал
Шрифт:
Вскоре в распахнувшуюся дверь землянки вошли трое – двое мужчин и женщина. Одежда, оборванная о лесные сучья, измученные, исхудалые лица, ввалившиеся глаза… Мурзин не сразу узнал тех, кого всего полтора месяца назад отправляли они вместе с Ушияком в глубь Моравии для организации нового партизанского отряда. Только когда тусклый свет керосиновой лампы упал на бледное девичье лицо, Мурзин разглядел большие карие глаза, длинные ресницы и узнал Ольгу Франтишкову, которую уже считал погибшей. Вместе с ней пришли чех Пепек и Сергей Жуков.
Опершись на палку, Мурзин
– Молодец, Ольга! Молодец, что живая! А я уж думал, что никогда тебя не увижу… Где же вы, черти, так долго пропадали?
– Мы вас уже две недели разыскиваем, – ответила за всех Ольга. Голос у нее был слабый, хриплый, видимо, основательно простыла во время многодневных скитаний по зимнему лесу. – Пришли на гору Чертов млин, а там только ветер в бункерах. С большим трудом ваш след отыскали,
– Та-ак! Хорошо хоть нашли. Чего же мы стоим, садитесь на топчан. Степанов! Принимай гостей, – обрадованно проговорил Мурзин. – А теперь рассказывайте, – добавил он, когда все уселись.
– Пусть Серко Жуков докладывает. Ему легче по-русски, – смущенно сказала Ольга.
– Серко? По-своему, значит, переименовали? Ну, пусть будет так, – засмеялся Мурзин. – Давай, Серко, докладывай!
– Тогда я по порядку, – сказал тот, глянув на Ольгу. Девушка согласно кивнула. – Так вот, Почти неделю добирались мы до границы Вышковского района. Под горой Боржи наткнулись на деревню Немоховицы. Здесь и нашли пристанище. Потом жители Немоховиц с гордостью говорили своим соседям, что в их деревне есть партизаны.
– Не очень хорошее начало, если вас так рекламировали, – вмешался Степанов.
– Нет, нет. О том они шепотом говорили. То не для немцев, а для своих, – вставила Ольга.
– Так вот, – продолжал Жуков. – Именно в Немоховицах, в домике Поспешилов, и родился наш партизанский отряд «Ольга». В этот домик сносили мы добытое оружие и прятали его в стене, здесь отдыхали после операции. В погребе Поспешилов устроили госпиталь для раненых.
– Значит, вы и повоевать успели? – не вытерпел вновь Степанов.
– Подожди, Иван! – вмешался Мурзин. – Пусть рассказывает все по порядку.
– Пришлось и повоевать, – ответил Жуков. – Первым к нам в отряд пришел чех Каменный. Он скрывался от тотальной мобилизации в Германию. Потом Иозеф Бартош, местные жители: Брженек Швейдлер, Руда Венгуда, хозяин нашего домика Поспешил и Милан Диас из ближайшей деревни Бранковице.
– Еще Йозеф Малинка из Бухловиц, – добавила Ольга.
– Да, да. И этот тоже. Словом, больше десяти человек стало в отряде. Однажды вечером собрали мы всех партизан у Поспешилов. Я развернул красный флаг, который сделал из красного ситца. И перед этим флагом все принесли присягу. Новые партизаны поклялись, что будут верно служить своей родине и беспощадно уничтожать фашистских захватчиков, что будут карать смертью предателей и никогда не сдадутся живыми фашистам.
На другой день мы выехали на лошади Поспешила в лесничество и отобрали там у лесников ружья, которыми вооружили отряд. А на обратном пути заехали в Цеховицы и расстреляли
Постепенно к нам приходили новые люди. Среди них Тимофей Гоучаров родом откуда-то из-под Омска. Из немецкого плена бежал. Сейчас у нас в отряде двадцать один человек. В Нижковицах разоружили полицию и доставили для всех оружие. Имели бой с полицейскими в лесничестве Золотой олень. Убили четырех жандармов и потеряли одного партизана.
– Его, раненого, захватили. Ему был только двадцать один год. Он был студентом экономической школы в Пржерове, – тихо сказала Ольга.
– Да, его, раненого, стали пытать, – продолжал Жуков, – власовец Зыканов топтал ему пальцы кованым сапогом, а наш Иржи Ировский молчал. Только когда стало невыносимо больно, он крикнул власовцу: «Перестань, собака. Не видишь, я умираю». И умер, так и не выдав наше пристанище. За этим власовцем Зыкановым наши партизаны теперь охотятся. Хотим отомстить за Иржи Ировского.
– Ему только двадцать один год был, – повторила Ольга. Видно было, что она с трудом сдерживает слезы.
– А тебе-то сколько? – спросил Мурзин.
– Мне уже двадцать два.
– Три партизана были легко ранены в этом бою, – продолжал Жуков. – А однажды наш связной из Морковиц Иржи Глоза сообщил, что на запасных путях между Морковицами и Незамыслицами немцы держат несколько вагонов с боеприпасами. Мы посовещались и решили совершить диверсию. Поздно вечером шесть наших партизан арестовали служащих вокзала в Морковицах, в том числе и начальника станции. Тот сообщил, что на путях стоят тридцать четыре цистерны с горючим. Охрана – всего несколько венгерских солдат. А вагоны с оружием уже отправлены. Тогда мы решили выпустить бензин из цистерн. Сняли охрану. Гаечными ключами открыли краны цистерн, и очень весело было смотреть, как вытекало на землю немецкое горючее. Бензин прямо рекой лился по железнодорожным путям. Всего на двадцать восемь миллионов крон бензина вылили.
– Откуда такие точные сведения? – спросил Степанов.
– То правда же! – воскликнула Ольга. – То нам потом железнодорожные служащие рассказывали.
– Та-ак! Начало хорошее, – сказал Мурзин. – Командовать тебе, Ольга, большим партизанским отрядом…
– Не-е. Я то хочу попросить. Назначьте командиром кого-нибудь из мужчин, а я ему помогать буду.
– Почему? – удивился Мурзин. – В новой, свободной Чехословакии мужчины и женщины будут равны, я так думаю.
– То будет потом, – перебила его Ольга. – А теперь еще рано. Некоторые селяне сомневаются. Вот если бы мужчина отрядом командовал, к нам бы больше людей пришло. То правда же.
– Да! Это так, товарищ капитан, – поддержал Ольгу Жуков. – Я сам слышал. Народ здесь еще с буржуазными пережитками.
– Та-ак! А ты, комиссар, как думаешь? – спросил Мурзин у Степанова.
– Думаю, что им виднее. Раз сами просят, надо удовлетворить.
– Хорошо! Согласен. Кого рекомендуешь командиром назначить? – Мурзин пристально посмотрел на Ольгу.