Черный Георгин для Королевы

Ветрова Роза

– Все норм. Хватит трястись.

– Хорошо тебе говорить, - дернула я плечом.
– Не тебя же сейчас линчевать будут.

Он промолчал в этот раз. Нрав нашего отца был известен нам обоим. Одно дело успокаивать меня там, и другое дело стоять около этого знакомого особняка и понимать, что шансов нет.

Войдя в дом, я сбросила баул в углу и хотела было тихо прошмыгнуть в свою комнату, но в главном холле внезапно загорелся свет.

– Наталья, подойди ко мне, - раздался стальной голос отца. Ему уже доложили.

Я поежилась и нервно оглянулась на Мишку, тот тоже

застыл в дверном проеме.

– Ты можешь идти, - бросил Мишке отец, даже не взглянув в его сторону.

Брат так и стоял истуканом.

– Михаил.

– Отец, может не сегодня...

– Пошел вон, - резко перебил его отец.
– Смеешь ослушаться?

Мишка не смел. Растерянно потоптавшись на месте пару секунд, он ушел наверх, в свою комнату.

Наш отец для своего возраста выглядел неплохо. Высокий, подтянутый. Даже седина его только украшала. Мужчина был красив, в отличие от серой мышки матери, которая сейчас спряталась в одну из своих норок.

Г оворят мы с братом похожи на отца. Однако мне это никак не помогает, не облегчает жизнь в этом доме. Он всегда хотел сына, поэтому когда родилась я, зачатие второго ребенка не стали откладывать на долго. Даже толком не дал восстановиться матери, как снова затребовал от нее сына. Хоть он и приятной наружности, с болью на сердце я довольно быстро осознала факт, насколько он был уродлив изнутри. Но это была наша с ним общая тайна. Никто не знал, даже Мишка. При всех он просто строгий отец, никто не знает, как сильно он меня ненавидит.

– Подойди ближе.

Я покорно подошла, встав прямо перед ним.

– Ты сплошное разочарование, - брезгливо бросил отец, а я поджала губы, на секунду прикрыв глаза.
– Не могла просто победить? Это же так легко.

– Отец...

– Твой брат приносит кубки и медали каждый сезон. Ты же только тратишь мои деньги, не отдаваясь своему делу как следует.

Я промолчала, разглядывая рисунок на идеально блестящем паркете. В поле моего зрения попали домашние мокасины отца. Он сделал шаг вперед и теперь стоял прямо напротив.

– Ты сама выбрала фехтование! Тебе было предложено масса всего другого, где ты могла попробовать себя и забирать победы одна за другой. Конный спорт, атлетика, плавание. Нет! Ты выбрала фехтование! Всегда знал, что тебе даже столовый нож в руки не стоит брать, а ты выбрала шпагу! И что? Посмотри на себя!
– процедил он, поднимая мое лицо за подбородок.

– Прости, отец.
– прошептала я.

– Такая же, как твоя мать, - продолжал змеей шипеть отец.
– Только «надо, надо, надо».

Т олько «хочу, хочу, хочу»!

– Пожалуйста, - всхлипнула я, не выдержав, и затравленно посмотрела на отца.

Он тут же сощурил глаза и, размахнувшись, залепил мне пощечину. Удар обжег щеку кипятком от глаза до подбородка, и еще долго горел под его гневным взглядом. Моя голова дернулась в сторону, я застыла, не смея больше сказать ни слова. Задеревенела, расфокусировав взгляд. Больше всего на свете отец ненавидел истерики и слезы.

– На следующей неделе мы улетаем в Монако, - холодный тон резал на куски. Мне так хотелось его поддержки...
– Твой проигрыш я не могу простить.

Для матери и брата ты «заболеваешь» и остаешься дома. Твою карту я закрываю, все необходимые расходы будет контролировать экономка. Если по приезду я узнаю, что ты пропустила хоть одну тренировку, или твоя успеваемость снизилась хоть на полбалла, разговор будет совершенно другой. Когда звонит бабушка - ты не смеешь поднимать трубку, все твои звонки отслеживаются. Иначе не увидишь ее еще полгода, как тогда. Я скажу ей что ты не хочешь ее видеть, вежливо извинюсь за твое поведение и бестактность. Никаких тусовок с друзьями, после учебы и тренировки сразу домой. Мой секретарь проследит за этим лично. Да, и завтра к тебе приедет диетолог. Нужно поменять твое питание. Ты растолстела. Опять батончики в раздевалке лопаешь? Поэтому и проиграла, не можешь свою тушу даже напрячь, чтобы сделать нормальный удар. Я смотрел видео. Ты просто ничтожество!

Его слова отзывались гулким эхо в моей голове, я отрешенно смотрела в одну точку на картине за его спиной. Слово «ничтожество» в тысячный раз выжигалось клеймом на моей душе.

– Можешь идти, - милостиво взмахнул рукой, отправляя меня вон.

Я поплелась в свою комнату, удерживая слезы.

– Ну что? Как прошло?
– брат для виду поскребся в мою дверь и сразу без приглашения вошел.

– Нормально, - безучастно ответила я. На меня навалилась апатия.

– Ладно, на следующей неделе в Монако отдохнем. Отец обещал взять с собой в казино.
– Мишка с прыжка упал пластом на мою кровать, норовя развалить ее на части.

– Угу. Да, конечно.

Я встала и подошла к окну, из которого открывался великолепный вид на пруд. Пушистые туи обрамляли воду живым венком. Вода еще ледяная, но лед растаял, утки привычно чешут клювами свои перышки. Моя золотая клетка. Отец слишком все контролировал в моей жизни. Мне двадцать два года, а я по-прежнему у него под крылом.

Сколько попыток было сделано, чтобы уйти отсюда и начать жизнь с нуля? Множество. И где я в конечном итоге? Снова здесь. От папы можно уйти только в пышном гробу.

Меня даже на работу не стали брать, едва узнали фамилию. Весь город у него в кулаке. Кто станет помогать дочери такого могущественного человека и переходить ему дорогу?

Но, наверное, я никогда не пойму зачем я нужна ему под боком, раз я так его раздражаю. Не лучше было бы избавиться от меня? Отправить заграницу или просто отпустить на все четыре стороны без гроша в кармане. Но нет. Ему словно приносит садистское удовольствие калечить жизнь родной дочери.

Глава 2

– Как жаль, что ты так не вовремя заболела, - в очередной раз расстроился брат, складывая свой третий по счету чемодан у выхода, где их уже забирала прислуга.

Чуть вздрогнув от его слов, мать опустила глаза и отошла в сторонку, якобы дать последние наставления экономки. Хотя она работает в нашем доме больше пятнадцати лет. Знает каждый уголок этого дома лучше моей матери, со своими обязанностями всегда справлялась отлично, преданно работая на нашу семью.