Черный Гетман
Шрифт:
— У нас не один бог, — ответил египтянин.
— Язычники что ли? — изумился Ольгерд.
— Если хочешь, то называй нас так. Но мы уже возносили молитвы в Карнаке, когда иудейский царь Соломон еще не построил храм в Иерусалиме, а великие фараоны не возвели свои усыпальницы. В те времена жрецы каждого живущего на земле племени были вправе выбирать себе в покровители любых богов. Многие боги были общими, потому верования и обряды у всех жрецов — от Египта до далеких северных земель были близки и понятны посвященным. Шли времена, рождались, восходили и рушились империи. Появлялись новые пророки и царства. А мы все так же продолжали жить в Карнаке. Вначале мы были жрецами фараонов. Затем, когда Египтом стали править эллины-македоняне,
— Так значит вы и есть та самая тайная власть, о которой так много всякого говорят?
Измаил в ответ весело, по-мальчишески рассмеялся.
— Нет. На самом деле нас почти не беспокоит происходящее в мире. Тем более, что тайной власти в мире не существует. На самом деле все священники и пророки, впрочем, как и все великие правители, всего лишь плывут по течению жизни, умело подставляя парус изменчивым ветрам перемен. Мы всего лишь храним свои реликвии, одна из которых — Черный Четман.
— Расскажи подробнее, если можешь — попросил Ольгерд.
— Могу, — улыбнулся Измаил. — В те времена, когда обитатели здешних урочищ носили звериные шкуры, а на лугах еще встречались огромные мохнатые слоны, по всей земле, от Нубии до Ледяных островов с неба упали странные камни. Один из них врезался в землю неподалеку от Фив. Мы нашли его и принесли в Храм. Камень оказался самородком неизвестного черного металла, столь упорного, что его не удавалось расплавить даже в печах, в которых варят железо. Нам понадобилось более двухсот лет, чтобы открыть тайну его литья, и тогда из нашего слитка был выкован жезл для одного из великих фараонов, который согласился участвовать в мистерии и пожертвовать для нее свою кровь. Правление этой династии было блистательным до тех пор, пока отдаленные потомки первого фараона не решили нести свет своего царствования в другие страны на кончиках копий боевых колесниц. Тогда же и выяснилось, что выкованные из небесных камней реликвии не любят покидать места своего падения с неба. Однако многие правители, особенно их отдаленные потомки, посвященные проникшие в тайну, отказываются в это верить.
— Значит наш Черный Гетман из таких вот реликвий? Не многим же он, судя по всему, принес удачу…
— Камень защищает только свою землю. Но все правители непременно пытались с его помощью победить соседей. Первым владельцем реликвии был русский князь Святослав. Прознав о камне, не перекованном тогда еще в пернач, он отобрал его у волхвов-хранителей и пошел в завоевательные походы. Сперва отправился в царство хазар и разгромил его. Затем пошел в Болгарию и учинил там такое опустошение, что после его ухода целое государство стало малолюдной ромейской фемой.
— И погиб от рук убийц.
— Совершенно верно. Мы не желали повторения тех событий, потому-то, познакомившись с князем Олегом Святославичем, предложили ему договор. Реликвию в обмен на его покровительство.
— Однако, если мне не изменяет память Ольговичи, мои предки так и не стали великокняжеским родом…
— Черный Гетман отнюдь не волшебный талисман из старых сказок. Он не делает своего владельца неуязвимым ни для железа, ни для лжи и предательства. Получив пернач, сын Олега, Всеволод Ольгович захватил киевский стол. Однако он и его потомки, уверовав в свою безнаказанность, наделал множество ошибок. Монголы, как я уже говорил, оставили реликвию в покое, но незадолго до их прихода ей пытался овладеть
— Так ведь он был убит своими же приближенными!
— После того, как ограбил киев и вывез из него все святыни.
— И Черного Гетмана?
— И Черного Гетмана. Тогда одному из моих предшественников, также как и мне теперь, пришлось приехать на Русь, чтобы вернуть реликвию в монастырь.
— Стало быть, пернач хранился в одном из саркофагов. Но если Радзивилл каким-то образом прознал про реликвию и решил ею завладеть, то зачем ему понадобилось забирать все гробницы?
— Здесь могут быть два объяснения. Литовский гетман мог и не знать о перначе и ему по каким-то непонятным пока соображениям нужны были именно саркофаги. Вполне может быть и так, что он просто побоялся открывать саркофаги, а в каком именно спрятан пернач не знал. Вот и забрал их все.
— Чего же он мог бояться? Радзивилл — кальвинист, а их церковь не столь строга, как римская…
— К какой бы он не принадлежал конфессии, он прежде всего представитель жреческого рода, в котором есть свои поверья и предания. И он знает, что вскрывать гробницы без исполнения очистительного обряда нельзя.
— Иначе что?
— В лучшем случае — смерть.
— Если Радзивилл столь серьезно относится к реликвии, значит верит в ее силу?
— Да, похоже что так. Если он знает о ней, то не иначе, как с ее помощью он надеется завоевать корону.
— Так вот значит, зачем нашему Душегубцу понадобился этот пернач! Разбойник, стало быть, в государи метит. Выходит, что он прознал о казацких легендах, кому-то пытками развязал язык, отыскал в монастыре вашего человека и решил завладеть реликвией.
— Да. Определенно он жаждет власти. Но следует также учесть и то, что он может использовать Черный Гетман лишь при одном условии.
— При каком же?
— Если этот Дмитрий уверен, что в его жилах течет княжья кровь.
Перед самым рассветом барка стала у каневской пристани. Небольшой казацкий городок стелился под днепровскими кручами на месте древней днепровской переправы, которой на протяжении сотен лет пользовались все путешественники, идущие из Европы в монгольские земли. Об этом месте Ольгерд знал по книгам посланников- францисканцев, именно здесь они пересекали великую украинскую реку. направляясь кратчайшей дорогой в низовья Дона, откуда путь их лежал на загадочный Восток.
Сам Канев оказался небольшим укрепленным селением с богатым мещанским посадом, вытянувшимся вдоль подошвы похожего на курган холма. Чтобы размять коня и немного отдохнуть от качки, Ольгерд решил проехаться по улицам, заодно заехать в какое-нибудь питейное заведение, а заодно и справиться о последних новостях. Оставив попутчиков на борту, он выехал из гавани, рысью прошелся взад-вперед по единственной прямой улице, приметил корчму, зашел выбрал незанятый стол, спросил пива с закуской, отхлебнул из мигом поставленной перед ним пенящейся деревянной кружки, накромсал ножом круг испускающей головокружительный чесночный аромат рубленой колбасы и начал неспешно наслаждаться мирной жизнью, всерьез размышляя, а не заказать ли еще и наваристой мясной похлебки, запах которой, щекоча ноздри, тянулся из кухни.
Новости, за которыми он, собственно, и заехал в корчму, не заставили себя ждать. Два мещанина, морщась от крепкого хлебного вина, пили его чарками столь часто, словно за ними гнались татары, налегали на жареную курицу и наперебой обменивались тем, что знали:
— Говорят, что ему осиновый кол в спину вбили!
— Да нет же, все врут, сосед. Я слышал, что гетмана Золотаренка серебряной пулей со свету сжили!
— То есть так-таки и серебряной?
При этих словах Ольгерд позабыв о пиве, колбасе и похлебке, превратился в слух. Мещане, не обращая особого внимания на заезжего компанейца, продолжали судачить: