Черный город
Шрифт:
– А разве английский лев вмешается в дела чешского прайда, когда это потребуется? – Коварж, условившийся о встрече с резидентом в угловом кафе на Ватславской площади прямо у здания Национального музея, недоверчиво посмотрел на своего собеседника, отпив глоток крепкого кофе, – Ваши американские друзья ведь могли укрыть генерала Власова в Пльзене и генерала Буянченко, который помог Сопротивлению в Праге. Они просто передали его русским, не так ли? Даже я берегу власовцев для пользы. И их, и словацких головорезов из «Глинковской гвардии», которые верно служили Рейху, а теперь послужат нашему общему делу. Я что-то делаю не так по-вашему?
–
– Власов ведь предлагал создать подконтрольную вам Словению в противовес Тито, почему вы позволили русским взять верх? А теперь его повесят. – смерил Коварж почти презрительным взглядом своего визави.
– Осознание приходит не сразу. Но Черчилль уже созрел. Чехословакия должна освободиться и от русской оккупации, – задумчиво изрек британец.
– Чехи помнят, как вы поступили с нами во времена Мюнхена. – напомнил Коварж, – Они больше не верят ни англичанам, ни французам. В этом и заключается главная проблема. И коммунисты постоянно напоминают о провали операции «Антропоид».
– Никакого провала не было! – не согласился резидент, – Операция имела успех, обергруппенфюрер Гейдрих был убит.
– Клемент Готвальд и его красная свора утверждает, что это убийство было лишь прихотью английской разведки, обучившей и заславшей диверсантов, что оно было бесполезным и лишь спровоцировало массовые репрессии.
– Я не хочу доказывать целесообразность той операции.
– Мне ее доказывать не нужно. Я понимаю, зачем это было сделано. – допил кофе Коварж, – Бенеш должен был доказать вам, что все еще руководит Чехословакией.
– Так и есть. И теперь ему нужно доказать ровно то же самое. Но сегодня это сделать так же нелегко, как и при власти нацистов. И только вы в состоянии ему помочь, так как по мнению моего руководства Президент Бенеш деморализован и не обладает реальной силой. А коммунисты при поддержке Советов обнаглели до предела. Они уже создают Рабочую гвардию, структуру, подконтрольную только их партии. В армии продолжается брожение, коммунистические агитаторы работают в полной координацией с НКВД Советов. Вы должны осуществить задуманное. Мы доработали ваш план и теперь он кажется вполне реализуемым.
– Я вас слушаю. – сосредоточился Коварж. – Мне не терпится узнать детали вашей доработки. А так же не терпится получить задаток обещанной суммы. Желательно в фунтах стерлингов или в долларах США. Я скептически отношусь как к рейхсмаркам, так и к чешским кронам.
– Провокация должна вызвать ненависть чешской армии к Советам. Это должен быть расстрел. Советские солдаты должны расстрелять чехов за мародерство и насилие над немцами.
– Теперь вы поняли, почему я сохранил целый батальон власовцев. Мне нужна советская военная форма и советские автоматы. Триста комплектов. Так же мне нужно немецкое обмундирование и оружие.
– Вы все получите. Обмундирование, ППШ, фунты. Все. Но как вы собираетесь все это провернуть? И зачем вам еще и немецкая униформа?
– Сперва немцы из «Вервольфа» устроят взрыв. Потом чехи сорвутся с цепи. И только после этого русские их расстреляют.
– И Бенеш остановит кровопролитие.
– Именно. Но чехи, собирающиеся
– Как и влиянию Британии в Чехословакии. – кивнул англичанин, адресовав свое одобрение одновременно агенту и официанту, принесшему заказанное блюдо. По сути адвокат точно так же обслуживал интересы короны и королевской секретной службы, как этот халдей служил посетителю. Учтивость резидента к Коваржу была обязательным правилом этикета – не церемонятся только с отработанной агентурой или с вечными попрошайками. Сперва нужно подкупить элиту, а затем доить страну. Затраты окупятся, а жизни чехов ничего не стоят.
– Разрешите откланяться, – попрощался Коварж, – Ибо я не смогу без зависти смотреть, как вы будете поглощать эту аппетитную свиную рульку, запивая ее темным пивом. С меня достаточно кофе, я не голоден.
Адвокат вышел из заведения и медленно ступая по брусчатке приблизился к конной статуе Святого Вацлава, символу государственности. Глядя на князи и патрона Чехии, адвокат для самоуспокоения припомнил исторический факт: став князем, Вацлав остался дружен с немецким королём Генрихом Птицеловом, которого признавал своим сюзереном. Из неравной дружбы можно извлекать пользу. В Праге Вацлав заложил прекраснейший Собор во имя святого Вита. Чехи всегда склонялись, какая разница перед кем: перед немцами, или перед англичанами… Главное, не перед русскими! Коварж сменил гримасу задумчивости на хитрую ухмылку.
История вершилась на глазах, и он мог стать ее инструментом. Если удача не оставит его, то англичане оценят, кто оказал им услугу. И этот кто-то вовсе не старый и нерешительный Бенеш… Они сдадут в утиль этого мямлю и сделают ставку на перспективного и молодого политика, который не боится окропить руки кровью собственных сограждан.
Глава 8. Ордер на квартиру в Праге
Еще вчера, перебирая бумаги за рабочим столом и проштамповывая бланки государственной печатью, аккуратно обмакивая ее в синие чернила, Лукаш Коварж заметил недостачу. Не хватало одной связки ключей.
Он не стал спешить с подписью и печатью на одном из бланков. Престижный адрес в районе Петршина на берегу Влтавы требовал личной проверки. Учет и контроль во всем – Коварж славился скрупулезностью и имел на все случаи жизни четкую бухгалтерию как относительно заработков его борделей, так и списков женщин не титульной нации, которых, как полагал Коварж, он спас от неминуемой гибели. Адреса квартир, конфискованных у немцев, венгров и коллаборантов он хранил в отдельной папке вместе с фальшивыми паспортами для завербованных агентов и наемных убийц.
Группа продажных полицейских Карола Пазура, работающая по его наводкам, очищала от прежних немецких хозяев квартиры в Пражском граде, у Граднанской площади и возле Петршинской башни.
В способах выселения немцев, если оборотни в погонах застанут их в их жилищах, Коварж мародеров не ограничивал. Ограничения касались лишь сроков.
Нужно было поспешить переоформить собственность – большую часть на себя, меньшая часть подлежала распределению за взятки, пару-тройку квартир предполагалось определить в агентурный явочный фонд, но часть бывших немецких жилищ он все же собирался переписать на тех, кому предстояло осуществить злодейство в Усти.