Черный и зеленый

Данилов Дмитрий

До московского поезда оставался один час.

Первый человек

Бывает так, что уже пора уходить, чего сидеть, надо идти, да, все уже обсудили или все гости разошлись или просто время уже, пора, пора идти, а человек понимает, что пора уходить, но что-то медлит, то ли сказать что-то еще надо,

недоговоренность какая-то, или просто хорошо и не хочется уходить, еще бы посидеть, но надо уходить, надо, и человек тогда встает и начинает уходить, начинается процесс ухода, он идет сначала в туалет, потом в ванную комнату, моет руки, вытирает их полотенцем, потом в маленьком коридорчике начинается суета, суета, обувается, завязывает шнурки, они не завязываются, он завязывает, а другой человек, который провожает, вышел проводить и теперь стоит и смотрит, как тот, первый человек, собирается, завязывает шнурки, надевает верхнюю одежду, берет с собой какой-то сверток, который ему дал второй человек, подарил что-то может, или книжку дал почитать или видеокассету посмотреть или компакт-диск послушать, и еще что-то берет, зонтик может, или трость какую-нибудь, и вот наконец он все взял, собрал, надел и обулся, надо прощаться, человек говорит формальные, ничего не значащие слова, что-то вроде пока или спасибо или ну пока или созвонимся или я позвоню, эти слова совершенно не обязательно говорить, в них не содержится вообще никакой информации, но их надо сказать, потому что если ничего не сказать, просто повернуться и уйти, то некрасиво получится, хотя по смыслу верно, а второй человек шелестящим эхом повторяет слова первого человека, и они совершают какой-то физический контакт, тут возможны варианты, целуют друг друга в лица или в руки или обнимают или обмениваются рукопожатием, а иногда и все эти варианты вместе или два или три из четырех, а если вообще ничего такого не происходит, то, значит, отношения людей носят поверхностный характер или они поссорились, первый человек открывает дверь, или ее открывает второй человек, потому что там надо знать, как замки открываются, первый

человек еще раз оборачивается и говорит пока или удачи или созвонимся или позвони мне, и наконец уходит, а второй человек закрывает дверь, закрывает дверь, закрывает дверь и остается дома.

Первый человек вызывает лифт и ждет, когда он подойдет, или идет пешком по лестнице, если этаж невысокий, лифт подходит, человек идет по лестнице, человек начинает ехать в лифте вниз, в лифте совершенно нечего делать, это время, проведенное в пустоте, даже мысли в лифте не думаются, и можно только рассматривать кнопки или надписи на стенах, а что их рассматривать, обычные надписи, и человек стоит и ничего не делает, так редко удается ничего не делать, совсем редко, и почти все эти случаи — в лифте, а если другой человек заходит в лифт, то возникает неловкость, люди смотрят в разные стороны, чтобы не смотреть друг на друга, потому что это, конечно, совершеннейшая дикость — в лифте смотреть на постороннего человека, человек спускается пешком по лестнице, надписи, лестница, мусоропровод, лифт приехал на первый этаж, от лифта надо спуститься еще по короткой лестнице и выйти во двор, серое небо и дождь и двор, серый двор и небо, и человек может совершить что-нибудь такое, что любят описывать писатели в литературе, «зябко поежиться», «поднять воротник пальто» или там «закутаться в кашне» или «укрыться под зонтом», а может ничего такого не сделать и просто идти под дождем, дождь не сильный, моросящий и совершенно не обязательно что-то поднимать и в чем-то кутаться и ежиться, зачем ежиться, человек просто идет, и если посмотреть из окна, то можно увидеть, как человек идет к остановке и стоит на остановке, идет дождь, идет троллейбус или автобус или маршрутное такси, человек уезжает, его больше не видно, тем более что серый день уже стал серым вечером и черной ночью, и первый человек, подремывая, едет в метро среди людей и огней далеко, далеко, куда-то очень далеко.