Черный Клан. Трилогия
Шрифт:
— В этом случае он откладывается. А если она забеременеет — так и вообще отменяется.
— Что?! Нет, хватит, одна дочка у меня уже есть!
Маркета, решив, что я отдаю ее Анхелю, вцепилась мне в руки:
— Не отвергай меня, прекрасный лорд! Я сделаю для тебя все, что скажешь!
У меня уже голова шла кругом от этого дурдома. Как-то я не привык, чтобы симпатичные девчонки цеплялись за меня, как фанатки за кинозвезду — с восторгом, только и ожидая, чтобы я осчастливил их своими объятиями…
Но внезапно, на миг, я ощутил
Я протянул руку и провел пальцами по ее щеке. Маркета зажмурилась, как кошка. Вид у нее стал блаженный и слегка дурацкий. Порывисто вздохнув, она решительно принялась развязывать завязки корсажа.
— Ты не понимаешь, — усмехаясь, сказал Анхель. — Ты не просто спасешь ее. Если ей повезет, и она родит ребенка от дракона, то будет устроена на всю жизнь. Драконы в этом мире почти не контактируют с людьми, так что змееныши тут — большая редкость…
При слове «змееныш» я словно проснулся. Отцепил от себя девушку и сердито сказал:
— За кого вы меня принимаете? Какое мне дело до вашего «закона» и прочих местных обычаев? Пусть она идет куда хочет. Но убить ее я вам не позволю!
— Мне — убить?! — Анхель неожиданно рассмеялся. — Мне нельзя убивать, Алексей. И тебе тоже. Опомнись, что ты несешь? Мы же золотые драконы!
— Тогда к чему вся эта болтовня о «законе»?
— Закон свершится и без нас, — бесстрастно сказал Анхель. — Если тебе ни за чем не нужна эта нарушительница — пусть идет.
— Слышала? Иди!
Я помог Маркете встать на ноги. Она посмотрела на нас, словно не веря своим ушам. Потом пылко поцеловала мне руку — я не ожидал и не успел ее остановить — и кинулась к лесу.
— Подожди! — окликнул ее Анхель. — Грибочки-то собери. Они тебе еще пригодятся!
Девушка вернулась, быстро сгребла грибы и травы в торбу, бормоча благодарности. А я решил, что слишком плохо думаю об Анхеле…
Солнце уже садилось за горы. Похолодало, зеленые тени стали синими, умолкли птицы, исчезли пчелы… Голова была словно в тумане. В памяти теснились десятки новых слов, непривычно или забавно звучащих названий трав — волшебных, целебных, смертоносных… А перед глазами стояла зеленоглазая Маркета, ее светлое платье, исчезающее в лесу…
— Мне, пожалуй, пора, — сонно произнес я. — Покажете выход?
— Покажу, я же обещал, — кивнул Анхель. — Только зачем тебе? Оставайся. Разве ты сам не понял, что этот мир — твой?
— Мой клан…
— Твой клан — иллюзия, обманка. Настают тяжелые времена. Лучше в такие дни оказаться на правильной стороне.
Я хмыкнул:
— Правильной — это вашей?
— Я не святой. Но ты в страшном сне не представляешь, что такое твой Грег. Откуда он, и каковы его цели. Берегись, Алексей! Когда Черный решит, что пора открыть свою истинную натуру, уходить будет поздно.
— Чем же так страшен Грег?
— Сейчас не хочу об этом говорить. Ты мне все равно не поверишь.
— Конечно, не поверю. А доказательств у вас нет. Иначе бы вы мне давно их предъявили.
— А ты поверишь доказательствам?
— Ну смотря насколько они будут весомыми.
Анхель кивнул:
— Я их тебе обеспечу — только потом не жалуйся… Пойми, я не хочу переманивать тебя хитростью. Просто больно смотреть, как тебя понемногу уродует Черный. Вот это, — он, не касаясь, указал на мое предплечье с шипами, — только начало. Хочешь стать таким, как его палач?
— Валенок? Да боже упаси!
— Я мог бы помочь тебе раскрыться, как заложено твоей природой, не ломая и не калеча свою натуру. Но не раньше, чем ты сам придешь ко мне.
— Еслиприду.
— Я не вижу ничего, что может тебя удержать. Ты такой же, как я. Ты должен был попасть ко мне, если бы не Черный…
— Мы все это уже обсуждали, — перебил я его, стараясь выпутаться из паутины его слов. — Теперь я хотел бы задать вам один вопрос. Без ответа на него я не стану даже обдумывать ваше предложение.
— Какой вопрос?
— О змееныше. О Ваське, моей дочке. Кто пытался ее убить с помощью той печати? Вы ведь знаете, правда?
Анхель некоторое время изучающе смотрел на меня:
— Похоже, друг мой, ты плохо представляешь себе, что такое «птица». И совершенно напрасно называешь работу печати убийством. По сути это тоже превращение. Только инициированное снаружи. Ты ведь не считаешь, что убил себя, став драконом?
— Отчасти так оно и есть. Но это совсем другое дело…
— Каждый миг убивает прошлое, но это естественно — он же создает будущее. Точно так же, как и ты, твоя дочка под влиянием «птицы» переродилась бы в нечто иное. Ничего особенно страшного в этом нет. Конечно, она что-то потеряла бы. Но с другой стороны — обрела бы новые способности. Всегда приходится чем-то жертвовать ради превращения — тебе ли этого не знать?
— Я жертвовал сам! Я сам принимал решение!
Меня кинуло в жар.
— Все верно. — Анхель продолжал развивать тему. — Ребенок не в силах решать за себя. У него не хватает знаний и опыта. На это и существуют родители. Они смотрят дальше и лучше знают, в чем заключается благо для ребенка. Вот, например, моя Стоножка…
— О, господи! Она что, была раньше человеком?!
— Драконом.
— А до того — человеком?
— Ну да.
— Ты с ней такое сделал?!
— Я создал новую гармонию!
— Маньяк! — прошипел я. — «Птица» — твоя работа?
— И далеко не худшая! — со спокойной гордостью сказал Анхель. — Ну, я ответил на твой вопрос?
— Вполне! — От ярости я едва мог говорить. — Благодарю за урок! Где тут выход?
Анхель помрачнел:
— Значит, вот как! Обидно! Я ожидал, что ты более разумен…