Черный корабль

Раули Кристофер

За все прошедшее столетие гнезду ни разу не приходилось столько трудиться, и сейчас оно наслаждалось давно забытым ощущением, а заодно пробовало силы. По всему чувствовалось: приближается кульминация действа. Стены и потолок теперь сплошь облепили хитины. Чи Линь Вей совсем выбилась из сил, но все-таки заставляла себя ползти дальше. Чжао шестой полз следом, шепотом подбадривая ее на мандаринском диалекте. Чоузен двигался, почти не поднимая глаз, — настолько его утомило однообразие узкого, зловонного тоннеля.

Поэтому он не сразу заметил, что тоннель расширился, а затем перешел в галерею шириной в двадцать — тридцать

метров и высотой всего в три фута. Стенки галереи покрывали грибковые наросты, издающие слабое Свечение — оно было почти неразличимо при включенных фонариках. Ухаживали за грибками все те же рабочие хитины. С обеих сторон галереи виднелись боковые штреки — в большинстве своем просто узкие щели высотой в метр.

Они осторожно двинулись по этому грибному саду, сопровождаемые спереди и сзади фалангами хитиновых воинов. Потолок опускался все ниже, и в конце концов пришлось ползти по-пластунски до тех пор, пока они не оказались в небольшой камере в форме луковицы.

Множество маленьких отверстий вели в этот отсек, в котором, судя по его форме, молодые королевы-матки высиживали визирей и воинов. С момента их заточения этот цикл, видимо, уже повторился десятки раз, и визирей народилось неисчислимое количество.

По страшной вони — такой же маслянисто-кисловатый, сырный запах издает в тропическом воздухе куча экскрементов, перемешанных с гнилыми листьями и прочими «ароматическими добавками», — Чоузен догадывался, что они уже совсем близко от визиревой массы. Как он ни сдерживал себя, чтобы не усугубить тошнотворный запах собственными выделениями, страх все-таки взял свое, и вскоре находиться внутри скафандра стало просто невыносимо.

А потом стена то ли развалилась, то ли внезапно трансформировалась, и перед ними открылся еще один лаз, диаметром в четыре метра. Тут Чоузен с облегчением поднялся с ободранных коленей и пошел пригнувшись. Луч фонарика осветил расширяющийся проход, в конце которого их ожидало совершенно невообразимое зрелище.

Они стоили у основания чашеобразной конструкции, объемом с большую комнату. Многочисленнее то ли балки, то ли ветви переплелись между собой, поднимаясь метров на десять вверх. Вблизи они рассмотрели, что балки эти состоят из миллионов хитиновых насекомых, мясистых, с выпуклыми брюшками. Их скрепляло какое-то клейкое вещество, нанесенное сверху тонким слоем, наподобие лака.

Вот он — источник отвратительного запаха. Оглянувшись по сторонам, Чоузен обнаружил, что стены покрыты хитинами той же разновидности, движущимися в бесконечном танце. Незанятым остался лишь участок пола прямо перед ними. Теперь все окончательно прояснилось. Армия хитиновых солдат тоже была здесь, готовая напасть на людей при малейшей угрозе с их стороны.

Вскоре солдаты, бряцая доспехами, стали заполнять пустое пространство. Часть из них поползла по ногам людей.

— Только без паники. Похоже, я знаю, чего они хотят. Придется нам вылезти из скафандров.

— Что? — в один голос вскричали Чи Линь Вей и Чжао шестой.

— Они хотят, чтобы мы остались голыми. Хитины собираются осмотреть нас, но ведь скафандры — это не живая ткань, они не являются частью нашего тела. Все это довольно любопытно — вы не находите?

— О нет… Это просто ужасно… Я… — Тут Ч и Линь Вей перешла на мандаринский. Чоузен видел, как она постояла несколько секунд, сцепив пальцы рук, а потом вдруг

принялась расстегивать «молнии» на скафандре. Он был вынужден признать про себя что, уж чего-чего, а мужества у Чи Линь Вей хоть отбавляй. А вот хватит ли у него духу последовать ее примеру? Теперь, когда в ответ на действия Чи Линь Вей угрожающее щелканье челюстей сменилось монотонным гулом, он уже не сомневался, что правильно угадал желание гнезда.

Вспомнив все, чему его учили в хитиновой школе, он продолжал направлять действия своих спутников:

— Учтите — имея дело с хитинами, вы все время находитесь на волоске от смерти. Не забывайте об этом, и тогда гнездо не причинит вам вреда.

Чи Линь Вей уже стояла с непокрытой головой. Голос ее зазвучал напряженно и чуть визгливо. Поскольку Чжао шестой пребывал в нерешительности, она приказала ему раздеться. Тот еще помялся какое-то время, видимо» раздумывая, не броситься ли наутек, но в конце концов тоже начал снимать скафандр.

— Какая жуткая вонь — неужели они сами не чувствуют? — спросила Чи Линь Вей.

— У хитинов отсутствует обоняние. Они исследуют окружающий мир на основе вкусовых ощущений. Все прочие органы чувств не так важны для них — по крайней мере здесь» в центральном гнездовом разуме, хранилище информации. А вот вкусовая гамма у них очень насыщенная, и на этом строится все их общение — информация в виде тончайших вкусовых оттенков волнами распространяется из центра гнезда на периферийные участки мозга. Отсюда и его желание попробовать нас на вкус. Что бы с вами ни произошло — не пугайтесь. Вместо этого постарайтесь вызвать в себе чувство любви и уважения к гнезду, насколько это возможно. Восхищайтесь его древностью, величиной, мудростью. И запомните — хитины всегда правы. Если хитину вздумается залезть к вам в рот, попробовать на вкус влагу на поверхности вашего глаза, не препятствуйте ему. Делайте все, что он хочет, — другого выбора у вас просто нет.

Он первым вошел в камеру и опустился на корточки.

— Надо облегчить им задачу.

И тут же они приползли, миллионы посланцев от тех, кто висел наверху, внутри кристаллов с тончайшим узором — летописью многовековой истории.

Насекомые облепили их кожу так густо, словно они обросли перьями. Крошечные лапки шелестели в зарослях волос. Миллионы пар челюстей осторожно покусывали участки кожи, на которых остались частицы пота, крови, фекалий. Их охватило неуемное стремление заглянуть в прошлое, в давно минувшую эру истинного величия хитинов. Теперь все это сохранилось лишь в воспоминаниях, настолько смутных, что хитины не могли извлечь их из глубин мозга. Потому что после тех трансформаций, которым их подверг Аризель тки Фенрилль, фенрилльские хитины утратили способность создавать гигантские муравейники — вроде тех, что существовали на Ксерксе, давно погибшей метрополии.

И все-таки память об этом прошлом жила у них в генах. Хитины тщетно пытались заглянуть сквозь завесу времени, увидеть то, о чем говорили самые древние воспоминания, — метрополию, мир, состоящий из дружественных муравейников, где, в противоположность Новому Миру, ненастоящему, хитины не знали ни взаимной вражды, ни страха, не было чувства одиночества, где царила социальная гармония, позволявшая им развиваться и укреплять свое господство, где они освоили металл и повсеместно распространили свой образ жизни.