Черный кот в мешке, или Откройте принцу дверь!
Шрифт:
— Ни за что! — меня передернуло ознобом. — Это я от безвыходности! На самом деле я совсем не такая… Знаешь, какой самый опасный зверь? Заяц, которого прижали к стенке! Так и я… дралась, потому что не успела вовремя убежать!
— Но вообще-то ты меня втянула в историю! — спохватился Гера. — Я уж не говорю, сколько седых волос заработал по твоей милости, но как я буду оправдываться перед режиссером? Реквизит попорчен, автобус выглядит так, как будто только что прошел по маршруту ралли Париж — Дакар…
— Ничего, ты взрослый
Это был правильный ход: Гера потупился, сразу забыв об испорченном реквизите, и перешел в оборону:
— Ну, ты же знаешь, какой из меня боец… Я увидел, что ты и так хорошо справляешься, и подумал, что вмешаюсь в самом крайнем случае…
— Можно подумать, что это был не крайний! — фыркнула я, почувствовав, что добилась своей цели. — Ну ладно, так и быть, я тебя прощаю! Едем в город!
— В таком виде? — Гера грустно оглядел автобус и почесал в затылке. — А если нас остановит милиция?
— Скажешь, что мы везем тяжелобольную собаку, — я кивнула на Бонни. — А еще лучше — взбесившуюся… тогда ни один милиционер не станет дальше разбираться…
Бонни недовольно зарычал: ему не понравилось, что его назвали больным, а тем более бешеным.
— Вот-вот, ты так зарычишь — и нас пропустят без лишних вопросов!
— Кстати, насчет собаки, — спохватился Гера. — Ты ведь обещала мне пекинеса, а привела это чудовище…
Я сделала вид, что не слышу.
Гера сел за руль, а мы втроем — я, Иван и Бонни — разместились сзади. Мы с Иваном устроились на скамейке, Бонни вальяжно развалился у наших ног.
Иван кутался в клетчатый плед: ночь была теплая, но после всего перенесенного его бил нервный озноб.
— Я должен тебе сказать… — начал он, когда наш автобус вырулил на шоссе. — То есть я не должен, я хочу сказать…
— Может, не надо? — усмехнулась я, заботливо укутывая его плечи.
— Нет, надо! — Он покраснел, побледнел и придвинулся ко мне поближе. — Ты знаешь, я так тебе признателен… так благодарен… ты столько для меня сделала…
— Ой-ей-ей! — вздохнула я. — Это что — выступление на торжественном собрании, посвященном моему юбилею?
— Не сбивай меня! — вскрикнул Иван. — Я и сам собьюсь! Дело в том… ты понимаешь, никто и никогда… и поэтому я тоже… ну, в общем, ты сама понимаешь!
— Нет, — честно призналась я. — Совершенно ничего не понимаю!
На самом деле я прекрасно все понимала, не сочтите меня за дуру. Однако решила не давать Ивану палочки-выручалочки, пускай выкручивается самостоятельно. Хочешь изъявить благодарность, так скажи об этом прямо, без охов, ахов, вздохов и экивоков! Вечно мы, женщины, должны приходить на помощь.
— Ты извини, — Иван помотал головой, — что-то никак не могу собраться с мыслями.
Я хотела ехидно
— Спасибо тебе, — Иван взял меня за руку, — ведь если бы не ты, они увезли бы меня…
— И в любом случае ты бы не выжил, — грустно закончила я, — даже если сердце уже не понадобилось… никому не нужен свидетель…
Его глаза потемнели, и я поняла, что болтаю лишнее.
— Жалко Бориса… — пробормотал Иван, — ну да ладно, значит, судьба… Но я, вообще-то, о другом… понимаешь…
Тут наш микроавтобус подбросило на какой-то рытвине, и я непонятным образом оказалась в объятиях Ивана. Бонни недовольно заворочался, пытаясь встать, но я пнула его ногой, чувствуя, что сейчас произойдет что-то очень хорошее. Иван не подвел, его губы прижались к моим губам.
— Вот теперь понимаю! — пробормотала я, когда у нас не хватило воздуха, и он на мгновение отстранился. — Но для большей уверенности можно повторить…
Бонни привстал и положил голову мне на колени, я тут же двинула его кулаком по носу, тогда он наступил мне на ногу всем весом. Я едва слышно застонала, и Иван понял это как призыв.
Он снова потянулся к моим губам и даже закрыл глаза в предвкушении, но вдруг между нами появилась огромная золотисто-песочная морда. И вместо того, чтобы поцеловать меня, Иван поцеловал слюнявую физиономию Бонни!
Всю оставшуюся дорогу мы просидели рядом на скамейке, а это чудовище развалилось посредине и смотрело нахальным взглядом.
«Я вас насквозь вижу! — читала я в этих глазах. — Ишь чего выдумали. Ты моя и только моя, мы будем вместе, и никто нам не нужен. Подумаешь — сводный брат! Это еще доказать нужно. Понаедут тут, наши морепродукты кушать…»
Иван все больше мрачнел, я совершенно растерялась.
В квартире было тихо, пыльно и неубрано, в последнее время я запустила хозяйство. Бонни решительно настроился портить нам жизнь, он всюду следовал за нами. Пробовали закрыть дверь — она тотчас начинала трещать под ударами огромной головы. Пробовали умилостивить его салатом из свежей каракатицы и осьминогов — негодяй только усмехался и выпускал на пол очередную порцию слюны.
— Это еще что, — вздыхала я, — что ночью будет…
Уразумев, что ночью Бонни намерен спать в моей постели, Иван озверел.
— Черт знает что! — вскричал он. — Это же просто извращение какое-то!
— Я не виновата, — вспыхнула я, — это его так приучили! Ему одиноко, он потерял хозяев…
— Та-ак… — протянул Иван. — Эй, сирота казанская, пойдем выйдем! Поговорить надо!
— Ванечка, не надо! — испугалась я. — Он тебя съест!
— Ничего, авось подавится! — мрачно пообещал Иван и закрыл передо мной дверь кухни.