Черный квадрат
Шрифт:
В минуты опасности ноги подчас бывают важнее головы — она отвлекает. Я снова пришел к такому выводу с опозданием. Грязный, неопределенного цвета и марки автомобиль, идущий в общем потоке мне навстречу, круто взял влево, прижался к бордюру и ослепил меня светом фар. Я дал задний ход, отчетливо услышав сквозь рев моторов, как захлопнулись двери. Я бегаю хорошо, и чтобы догнать меня в первую же секунду, моего преследователя должны были попросту выстрелить из пушки. Тем не менее кто-то, шумно хрипящий, как сторожевой пес, подсек мне ногу, и я, хватаясь за воздух, полетел на асфальт. Хорошо, что при падении я ткнулся лицом в упругий бок кейса,
То, что этот поединок я проиграл, мне стало ясно очень скоро. Едва я попытался подняться на ноги, как слева мне в голову врезался тяжелый ботинок. Удар был очень чувствительным, но я все же не выпустил кейс и даже попытался прикрыться им от очередного удара, но очередной последовал с другой стороны. Меня, лежащего на обледеневшем асфальте, били трое или четверо мужчин.
Это наказание за мою несговорчивость продолжалось, к счастью, недолго. Холодная, изрезанная глубоким протектором подошва зимнего сапога придавила мою руку, все еще сжимающую ручку кейса. Я заорал от боли; казалось, что мне на руку наехал КамАЗ. Если бы я не разжал пальцы, то сапог превратил бы мою кисть в отбивную. Сплевывая кровь, бормоча какие-то смешные угрозы, я с трудом поднялся на четвереньки и посмотрел вслед незнакомцам. На фоне горящих фар я видел лишь их силуэты и черный квадрат кейса, похожий на знаменитую картину Малевича. Я чувствовал себя втоптанным в грязь в самом прямом смысле и, не пытаясь встать на ноги, привалился спиной к металлической ограде.
Снова хлопнули дверцы. Машина, с визгом сорвавшись с места, проехала несколько десятков метров и свернула в темную подворотню. Жадность фрайера сгубила, повторял я в уме, уже не испытывая ни горечи, ни боли, а лишь какое-то странное опустошение и даже облегчение.
То, что произошло потом, вывело меня из коматозного состояния в одно мгновение. Едва красные габаритные огни автомобиля скрылись за подворотней, как асфальт, на котором я сидел, содрогнулся от мощного взрыва, и я увидел, как из черного проема, где исчезла машина, вырвалось ослепительное пламя, и брызгами полетели искореженные детали машины. Еще не понимая, что произошло, и обуреваемый лишь желанием увидеть финальную сцену, я вскочил на ноги и кинулся в подворотню.
Машина, а точнее, ее покореженный каркас чадил и сыпал искрами. Крыша кабины, развороченная мощным взрывом, напоминала жерло вулкана. Двери были сорваны с петель и, изуродованные до неузнаваемости, валялись на асфальте. Крошки стекла хрустели под моими ногами, как прибрежная галька. Вылившийся бензин горел поверх льда, словно жертвенный огонь. Изувеченные, истерзанные тела моих обидчиков свисали с порогов машины, словно сваленная в кучу одежда.
«Это что ж случилось, — бормотал я, медленно подходя к останкам. — Это кто ж их так…»
Я наступил ногой на маленький черный предмет, посмотрел на него и сразу узнал в нем ручку от своего злополучного кейса. И тут до меня дошло, что мое золото не досталось никому и взлетело на воздух. Осознание этого было настолько страшным, настолько чудовищным, что меня вмиг прошиб холодный пот. Лучше бы они благополучно продали его антикварам, подумал я. Столько золота пропало даром!
Я стал шарить глазами под ногами, в надежде найти хотя бы одну монету, но не видел ничего, кроме осколков стекла и покореженных кусочков кузова. «Куда ж они подевались? — думал я, опускаясь на колени и заглядывая под днище машины. — Испарились, что ли?»
Мужчина в длинном
Почти шесть тысяч золотых монет размером с трехкопеечную исчезли из изуродованной машины, словно их там никогда и не было! Исчезли почти на моих глазах, в несколько секунд! Да какой бы силы ни был взрыв, но с десяток погнутых, оплавленных монет я обязательно бы нашел. Что ж это получается? Эти четверо негодяев за мгновение до взрыва выкинули дипломат своим сообщникам? Но отчего тогда машина взорвалась? А может быть, здесь, в темном и мрачном тупике, их поджидали конкуренты, которые успели вытащить из машины кейс и швырнуть в салон бомбу?
Меня уже стремительно нес поток событий, и я не сопротивлялся ему, а наоборот, окунался все глубже и глубже в водоворот. Нет, подумал я, задыхаясь от волнения и предчувствия большой игры. Надо быть идиотом, чтобы так просто отсюда уйти.
Оглянувшись и убедившись, что машину еще не успели окружить зеваки, что милиция, может быть, появится здесь не так скоро, я присел на корточки у трупа и стал стаскивать с него окровавленное пальто. Это было нетрудно сделать — взрывом труп уже наполовину раздело. Потом я подхватил обмякшее тело под мышки и поволок к бордюру. Я не боялся испачкаться в крови, это как раз было выгодно мне.
Перевалившись через перила, тело плюхнулось в воду реки, и течение тотчас затянуло его под тонкий лед. Следом за ним я отправил в пучину свою «аляску». Затем бегом вернулся к машине и, содрогаясь от брезгливости, надел на себя пальто погибшего. В те минуты я еще сам до конца не понимал, чего я добиваюсь, в какое болото я сам себя затаскиваю. Это был бесшабашный азарт игрока, когда холодный расчет уступает место самым неоправданным и безумным ставкам.
Я уже слышал вой сирены и, путаясь в длинных полах пальто, втиснулся рядом с тем местом, где еще совсем недавно сидел водитель, просунул ноги сквозь рваные дыры в кузове, перегнулся через развороченное сиденье, уперся руками в липкий, жирный от крови асфальт и лег в гадкую лужу лицом вниз.
В таком положении, свисая из кабины почти вниз головой, я легко и быстро вошел в роль тяжело раненного человека. Мне действительно было больно — мерзавцы не щадили моей головы, когда били меня ногами. Кровь стучала в висках, отвратительный запах теплого ливера вызывал тошноту, острые края покореженной жести впились в ноги, и я почти натурально застонал.
Рядом скрипнули тормоза. Фары нескольких машин осветили место драмы. Я услышал топот ног и крики. Какой-то идиот стал поливать давно потухшую машину из огнетушителя, и белая вязкая пена брызнула мне в лицо.
Мне уже было невмоготу лежать в такой неестественной позе, но милиционеры и оперативники, суетящиеся вокруг машины, не предпринимали никаких попыток извлечь меня из покореженного кузова. И тогда я горько посочувствовал всем пострадавшим в дорожно-транспортных происшествиях. Наверное, много людей умерло под обломками машин, не дождавшись помощи.
Я уже терял сознание, когда, наконец, двое мужчин в оранжевых спецовках стали распиливать корпус машины и освобождать мои ноги. Меня выволокли за руки и положили рядом с машиной на асфальт. Я негромко простонал, чтобы спасатели поняли, что я еще не труп. Большого эффекта на окружающих это не произвело, лишь некто сердобольный подложил мне под голову какую-то тряпку.