Черный лебедь. Тетралогия
Шрифт:
— Ты хочешь сказать, что именно поэтому Роланд в конце концов прикончил его? Чтобы защитить меня?
— Помимо всего прочего. Вторжение короля Бурь было неотвратимым. Он пришел и заявил свои права на тебя. Роланд Маркхэм убил его, спас вас.
— Итак, Дориан говорил… погодите-ка. Он знал? Вот гад! Он сидел и кормил меня байками о короле Бурь, прекрасно зная, кто я такая!
— Это знают все, повелительница, — ответила Нанди.
— Но только с недавних пор, — вставил Финн, видя выражение моего лица. — Это
— Откуда? — Я жгла Волузиана взглядом.
Он все это время знал, кто я такая!..
— Это ты им сказал?
— Нет.
— Тогда почему вы раньше мне ничего не говорили? Почему никто не сказал, когда все вскрылось?
Духи молча смотрели на меня.
— Потому что вы нас не спрашивали, — ответила Нанди.
— Именно, — согласился Волузиан. — Если бы вы нас спросили: «Правда ли, что я дочь короля Бурь?», то мы бы с радостью…
— Рот закрой!
Я потерла глаза. Мне хотелось спать, заснуть навеки и забыть обо всем. Но до сна мне было еще далеко.
— Если все считали короля Бурь таким великим, то чего же они ко мне лезут? Я ведь должна вроде как героиней быть, а меня пытаются прикончить.
— К несчастью, почти все они вовсе не пытаются вас прикончить. Эти типы хотят с вами переспать.
— Зачем?
— Скорее всего, из-за пророчества, — пояснила Нанди.
— Пророчество, — сухо повторила я. — Замечательно. Теперь, значит, еще и пророчество.
— Повелительница! — торопливо выпалила Найди. — Если бы вы спросили, существует ли оно…
— Да, помню. Так что же оно гласит? Что я — хорошая любовница?
Финн колебался.
— Ну… Оно гласит, что замысел короля Бурь воплотит первый сын его дочери. Человеческий мир будет покорен.
— Ты стебешься.
Господи, как же спать-то хочется.
— Когда они обнаружили, что у вас еще нет детей, все — ну, все мужчины — захотели принять в этом участие. Стать отцом наследника короля Бурь — довольно выгодное предприятие.
— Кроме того, пророчество гласит, что дочь короля Бурь расчистит путь своему сыну. Быть вашим супругом — тоже немалая честь.
— Эй, я не собираюсь расчищать путь для какого-то там завоевания, не верю в пророчества, в том числе и в это! Более того, ваше пророчество только доказывает, какой это идиотизм! Я не пойду против своего собственного народа!
Клянусь, Волузиан в этот момент улыбался.
— Да, но какой народ действительно может считаться вашим? Вам придется выбирать, кому остаться верной.
Меня захлестнул гнев.
— Нет! Пусть это правда. Допустим, я — дочь самого главного тирана и деспота в истории джентри. Но я знаю, кому останусь верна. Я человек. Я живу как человек. Во мне нет магии джентри.
— Как скажете, повелительница.
— Вон отсюда все! Это ложь. Я поговорю с родителями,
Волузиан поклонился.
— Мудрое решение, повелительница.
Я произнесла заклятие, чтобы отправить их прочь, а потом вытянулась на кровати. Шторм за окнами стих, но моя персональная буря бушевала вовсю. Мне хотелось заглушить чувства, забыть обо всем. Это неправда. Это не может быть правдой.
Я хотела было принять снотворное, но и без напоминания Роланда поняла, что делать этого никак нельзя. Если все поголовно джентри сейчас зациклены на том, чтобы я от них понесла, то ослаблять бдительность недопустимо.
Спать не следовало. Какой может быть сон после схватки с джентри, когда девчонка сбежала к ним. Когда я узнала, что мой случайный любовник оказался кицунэ. Когда я поняла, что, похоже, сама являюсь той самой персоной, которых ненавижу больше всего, тем, что ставит под сомнение все, во что я когда-либо верила.
Нет, мне вообще не следовало спать, но усталость окутывала меня, а тело думало иначе. Оно помнило, что я не спала всю ночь, сражалась и была ранена. Более того, оно знало, что схватка еще не кончена. Она только начиналась.
Глава 12
Через несколько дней я все-таки набралась смелости и решила увидеться с мамой и Роландом. Тим уехал на весь день. Судя по всему, этим утром он занимался выпечкой. Тарелка с миндальными кексами, присыпанными маком, стояла на кухонном столе, и я прихватила парочку в дорогу.
Моя способность мыслить значительно улучшилась после отдыха, но злость и боль никуда не делись. Я все еще чувствовала себя преданной, и не только Уиллом. Его-то я могла простить легче, чем кого-либо другого. Он не скрывал многолетнюю тайну, действовал открыто и отчаянно, а не вероломно, как Кийо, моя мать или Роланд.
Я подошла к дому и не стала утруждать себя стуком. Передняя дверь была открыта. Я вломилась и с грохотом захлопнула ее позади себя.
— Джини? — раздался мамин голос. — Это ты?
Я ступала по деревянному полу, и шаги разносились по коридору. Мама с Роландом завтракали за кухонным столом, на котором были разложены хлеб, разная нарезка и приправы. Все выглядело обычным, таким мирным и невинным.
Мама увидела меня и привстала.
— Слава богу, ты цела! Как же я… Что случилось?
Я очень любила эту парочку. Может, именно поэтому их вид только усилил мою ярость. Несколько мгновений я не могла проронить ни слова, просто смотрела, переводя взгляд с одного лица на другое.
— Эжени? — неуверенно позвала меня мама.
— Кто мой отец? — потребовала я ответа. — Правда, что я родилась в Мире Ином?
Я увидела, как она побледнела. Мамины глаза расширились от страха.
В следующее мгновение к ней подскочил Роланд.
— Эжени, послушай… — Выражение его лица говорило само за себя.