Черный лебедь

Модиньяни Ева

Но Эстер и так тысячи раз мысленно благодарила его за все. Теперь же он был здесь, рядом с ней, а она даже не осмеливалась взглянуть ему прямо в глаза.

– А ты как поживаешь? – спросила Эстер в свою очередь, набравшись наконец смелости и поднимая взгляд.

– Живу потихоньку, – ответил он. – И каждый день думаю о тебе и о нашей девочке.

Эстер была прекрасна и желанна, такая нежная и женственная. Пышные волосы, собранные на затылке в мягкий пучок, придавали ей целомудренный вид матроны.

– Ты прекрасна, –

прошептал Себастьяно, приближаясь к ней. – Но красота внешняя – это только бледное отражение твоей внутренней красоты.

Эстер коснулась пальцами его рукава. Себастьяно взял ее руку, поднес к своим губам и поцеловал.

– Я хочу тебя, – прошептал он.

– Разве мы совершим великий грех, если будем любить друг друга? – едва слышно сказала она.

– Нам нельзя…

Но Эстер не позволила ему продолжать.

– Я знаю, что ты мне хочешь сказать. Ты мне это уже объяснял когда-то, но не убедил меня. – Она улыбалась, и в ее голосе, немного хриплом, в этот момент звучали и ирония, и желание.

– Этим не шутят, – попытался он образумить ее.

– Да, я знаю. И все же я не могу расстаться с тобой, не пережив еще раз этого счастья. Я хочу чувствовать тебя, хочу ощутить себя в твоих объятиях, чтобы понять, что я еще живу, – прошептала она, слегка коснувшись пальцами его губ.

Себастьяно мягко отвел ее руку и наклонил голову, чтобы скрыть овладевшее им волнение. Крупные горячие слезы полились из ее глаз.

– Твое поведение унижает меня, – прошептала Эстер. – Я не верю, что этот абсурдный обет непорочности может спасти твою душу. Я никогда не переставала желать тебя. Но, ты и сам знаешь это, никогда не искала. Но сейчас мы здесь одни – ты и я. И я не уйду, пока не получу свои крохи любви.

Несмотря на потоки слез, омывавших ее лицо, она была непреклонна.

Она прильнула к нему, и Себастьяно сжал ее в своих объятиях.

– Эстер, любовь моя, – прошептал он ей на ухо, – я совсем не хотел унизить тебя. – Он приник своими губами к ее губам, и счастье вновь овладело им, второй раз в его жизни.

В этой волшебной атмосфере любви часы пролетели незаметно, и лишь на закате они вспомнили о том, что послужило причиной их встречи.

Эстер рассказала ему о шантаже, которым ей угрожали супруги Франци.

– Что мне делать? – спросила она.

Себастьяно был определенен и ясен.

– Ни в коем случае не поддавайся на шантаж, – ответил он, не раздумывая.

– А если они расскажут?

– Они все равно расскажут. Это только вопрос времени. Что касается меня, то я готов к любому повороту событий. А ты? – спросил он.

– Я думаю, ты прав, – сказала она. – Я чувствую себя виноватой в отношении мужа, которого обманываю, навязав ему не его дочь. Но в том, что было между нами, я не чувствую себя виноватой ни перед кем.

Эстер первая поднялась, собрала разбросанную на полу одежду и вошла в ванную. Когда же, тщательно одевшись и

причесавшись, она вернулась в спальню, Себастьяно крепко спал. Во сне он был воплощением силы и покоя, и в то же время его сон был чем-то похож на невинный сон ее детей. Она долго смотрела на него, но в конце концов решила его не будить. По крайней мере, ей не придется говорить ему «прощай» и лить новых слез. Они утолили жажду из чудесного источника любви и знали, что жизнь предъявит за это счет. Она коснулась его волос едва заметным движением руки и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Домой Эстер вернулась к ужину. Она принесла с собой пакет пирожных, купленных в городе, и одарила всех радужной улыбкой. С удивлением Эдисон смотрел на нее: он никогда не видел жену такой сияющей, с таким счастливым и радостным выражением лица, в состоянии совершенного покоя и безмятежности. Всех в доме радовал ее довольный вид, и нежное крыло счастья словно бы коснулось каждого из них.

Но это состояние блаженства длилось недолго. На следующий день муж и жена Франци явились за ответом, и Эстер уже знала, что скажет им. На их смущенно-нагловатые улыбочки она ответила ледяным взглядом, пригвоздившим их на пороге комнаты, где встретила их.

– Есть какие-то проблемы? – спросил Этторе, испуганный поведением синьоры Монтальдо.

– Нет, все в порядке, – сказала она, не меняя выражения лица.

– Тогда в чем же дело? – спросила Эмануэла.

Эстер оставалась неподвижной, как статуя.

– Я советовала бы вам поговорить с моим мужем, – холодным тоном отчеканила она. – Можете рассказать ему все, что вы видели. И даже то, чего не видели, добавив самые пикантные подробности.

Совершенно сбитые с толку, Эмануэла и Этторе обменялись вопросительными взглядами.

– Ведь именно это вы хотели сделать, если я вам не заплачу, – решительно продолжала Эстер. – Или я ошибаюсь? Может быть, я неправильно поняла ваши угрозы?

– Мы не говорили именно так, – пролепетал жалким тоном Этторе, совершенно потерявшийся и неспособный выйти из этой гнусной ситуации.

– Не хотите ли проследовать за мной в кабинет? Синьор Монтальдо как раз сейчас дома и будет счастлив уделить немного времени двум старым своим друзьям, – произнесла она, найдя в иронии лучшее оружие.

Ее поведение совершенно обескуражило парочку шантажистов, готовых провалиться сквозь землю в этой неожиданной для них ситуации.

– Зачем же беспокоить его? – вмешалась Эмануэла.

– Уверяю тебя, тут нет никакого беспокойства, – настаивала Эстер.

– Возможно, мы были несколько назойливы, но ты не должна принимать это за… – Она остановилась.

– За вымогательство? – Эстер закончила ее фразу.

Этторе попытался обратить все в шутку.

– Отчаяние подсказывает иной раз неправильные слова, – сказал он, ища уважительный предлог, чтобы выпутаться из этой гадкой истории.