Черный лебедь
Шрифт:
Я долго и в упор смотрел на этого подонка. Смотрел, пока он не отвел в сторону свои подлые глаза.
– Тогда, с тобой, мне пришлось изменить своему главному правилу, – медленно, с расстановкой произнес я. – Нельзя оставлять врага за спиной. А я оставил. За то и поплатился. Ты убил мою жену. Ты осиротил моего сына. Я знаю, ты все отрицаешь. Но зря стараешься. Тебя убьют здесь, и очень скоро. Это я тебе обещаю.
Я продолжал давить на него убийственным взглядом. Гоша сжался в комок. Он знал, что я в состоянии осуществить свою угрозу. Ну а жить ему хотелось. Я же знал,
– Это не я. Это все Женька, – жалко пробормотал он.
– Не ври. Ты свел со мной старые счеты. Какие счеты, урод? Я тебе жизнь спас, а ты...
– Прости! Женька заставила!
– Пусть Женька. Майя мне изменяла?
– Нет. Подстава это.
– Макс на тебя работал?
– Да. Его тоже подставили. В Москве. Телку ему подогнали, в казино затащили, в долг дали. Короче, долг – дело святое, пришлось отрабатывать. Я, если честно, не верил, что у него получится. Но все срослось.
– Как он Майю уговорил?
– Да никто не уговаривал. Укол сделал, на плечах к лодке вынес. Пока ваши там барахтались, он все дела сделал. А потом его самого укололи, наши. Ну а потом газ пустили. Если б не Женька, я б за это не взялся.
– Хорошо, когда есть на кого свалить. Налет на мою квартиру – твоя работа?
– Моя. Под Игорька работали.
Никогда не забыть мне ту сцену. Я лежу на полу со связанными руками, мать и сестра тоже в путах. «Игорь, все путем». А Игорьком там и не пахло. Подставили пацана.
– А сделали его как?
– Да просто. Он сам дверь открыл. А в твою хату Женька дверь открыла. И на рыжье навела, да. Ничего не осталось, так, несколько цацек.
– Где она сейчас?
– Есть адресок. Там она.
Адрес я записал. Не сводя с Гоши злых глаз, поднялся со стула.
– Из-за тебя срок отмотал, из-за тебя жену потерял. Не жилец ты на этом свете. Не жилец.
Все, разговор закончен. Я узнал, что мне было нужно. Прощать этого подлеца я не собирался.
Женю я видеть не хотел. Да, я в свое время провинился перед ней, но то, что сотворила со мной она, легко перевешивало тяжесть моей вины. Но как бы то ни было, я скрыл от следствия адрес, который сообщил мне Гоша. И сам отправился к ней. Взял с собой только Хомутова и двух надежных парней из его обоймы.
Невзрачная пятиэтажка в Марьино, провонявший мочой подъезд, облупленная краска фанерной двери, примитивный замок. А у нас нашлась примитивная отмычка, с помощью которой Гриша в два счета вскрыл дверь.
Женя сидела в кресле перед телевизором. Столик перед ней, на нем бутылка «Хеннесси», нарезанный лимон. Она спокойно повернула ко мне голову, ядовито усмехнулась:
– Пришел?
– Пришел. А ты ждала?
– Если честно, не очень.
– Если честно. И часто ты врешь, если так говоришь?
– Часто. С тех пор, как ты меня бросил, часто. Ты знаешь, как я жила с тех пор, а? Я нормальная была, в любовь верила. А ты
– А как гадость мне сделала, так полегчало, да?
– Знаешь, да, полегчало. А когда узнала, что Майка тебя бросила, так совсем хорошо стало. Ты из Афгана пришел – не лицо, а морда. Вот когда снова затошнило. Ничего, пересилила себя. Зато золотишком разжилась. Дело собственное открыла. Извини, благодарить тебя не стала!
Меня покоробила гримаса отвращения, с какой она сказала «морда». Сейчас у меня с лицом все нормально. Еще в девяносто пятом сделал себе пластическую операцию. А ведь Женя целовала мое изуродованное лицо, спала со мной. «Пересилила себя». А Майя себя не пересиливала. Ее не тошнило от моей уродливой физиономии. Потому что она любила меня. По-настоящему любила меня. И в горе любила даже больше, чем в радости. Никто и никогда не будет меня так любить, как Майя. Никто и никогда. Нет больше Майи. И все из-за этой суки, которая сейчас смотрела на меня с ненавистью.
– Ну почему же, ты меня с лихвой отблагодарила. Я твою благодарность четыре года вместе с баландой хлебал. Одного не пойму: адвоката зачем наняла?
– А для отвода глаз!
– Жаль. Лучше бы я на все пятнадцать сел. Тогда бы и Майя сейчас была жива. Или ты и ей отдельно мстила?
– Нет. Тебе одному мстила. А ее просто ненавидела.
– И на смерть обрекла, да?
– Нет! – отчаянно мотнула она головой. – Здесь я ни при чем! Гоша сказал, что рассорит вас. А оно вон как обернулось. Здесь я не виновата. Гоша хотел, чтобы я к тебе вернулась.
– И ты вернулась. И не тошнило тебя тогда, на яхте? – презрительно усмехнулся я.
– Представь себе, нет.
– Скажи еще, что любовь проснулась.
– Не скажу. Не говорила, как любила тебя, когда ты меня бросил. И сейчас не буду ничего говорить! Ты, Сева, во всем виноват! Ты разбудил во мне зверя! Нет ничего страшней брошенной женщины! И я рада, что ты в этом убедился!
Ее губы кривила демоническая улыбка, но в глазах стояли горючие слезы раскаяния. Нет, не радовалась она тому, что сотворила. И вовсе не потому, что страшилась заслуженного наказания. Я видел перед собой несчастную женщину со сломанной судьбой. Женщину, которую я сам сделал несчастной.
– Убедился, – горько усмехнулся я. – Слишком много раз убеждаться пришлось. Что мне с тобой делать?
– А все равно. Думаешь, пощады просить буду? Обрыдла мне такая жизнь.
Я понял, что Женя далека от того, чтобы пускать мне пыль в глаза. Ей действительно было все равно, что с ней будет.
– Может, еще повезет. Но без меня.
Я мог бы отдать ее в руки правосудия. Но не стал этого делать. И отправить ее на тот свет вслед за Майей тоже не мог. Это было выше моих сил.