Черный лед
Шрифт:
– Нет, – отрезал Шон. – Бритт останется здесь. Не хочу рисковать: вдруг с нею что-нибудь случится? Она – наш единственный билет из этих чертовых гор. Бритт, расскажи Мэйсону, куда идти. Без глупостей. Если он не вернется через два с половиной часа, мне придется признать, что ты соврала. – И вид у него стал еще более мрачный. – Поверь, детка,
Нужно было убедить Шона выпустить меня.
– Ты же не знаешь, что искать, – повернулась я к Мэйсону. – Ты хоть раз видел инсулин или инсулиновый шприц-ручку?
– Соображу.
– Я не помню точно, куда положила их.
– Это машина, – оборвал меня Мэйсон. – Обыскать ее всю займет не так уж много времени. У тебя оранжевый Wrangler, так?
Я вздрогнула.
– Откуда ты знаешь?
– Заправка, – грубо буркнул он и, не успела я вставить слово, продолжил: – Так как отсюда дойти до твоего джипа?
– Было бы легче, если бы я пошла с тобой.
– Нет, – твердо повторил Шон.
Я почувствовала, что обливаюсь потом. Шанс ускользал у меня из рук. Если не найду Кэла до того, как мы отправимся в лес, то, возможно, там погибну. Кроме того, Шон неизбежно догадается, что я наврала про инсулин. Вся моя легенда рушилась на глазах.
Конечно, можно было направить Мэйсона не туда, но если он уйдет надолго, Шон поймет, что я его обманула. У меня не было другого выхода, кроме как рассказать, где машина.
А тем временем придумать новую легенду. Когда Мэйсон вернется без инсулина, скажу, что, наверное, забыла его. Внезапно вспомню, как выкладывала упаковку дома на кухонный столик. Возможно, так даже лучше – если они будут думать, что у них нет лекарства для Корби, скорее оставят ее в доме. Особенно если поверят, что она в любом случае обречена умереть. Да и Шон, вероятно, решит, что его не обвинят в убийстве Корби, если она умрет естественной смертью.
– Если
– Скорее всего, большую часть пути мне удастся идти по вашим следам, – размышлял Мэйсон. – Снега насыпало уже достаточно, но я увижу, где он был придавлен.
Когда Мэйсон вышел из кладовой, Шон предостерегающе потряс пальцем:
– Оставайся здесь, и чтобы ни звука. Мне нужно пораскинуть мозгами.
Он выключил в кладовке свет, но оставил дверь приоткрытой, и я стояла в одиночестве, уговаривая себя не плакать. Мое дыхание перешло в короткие беспорядочные всхлипы, и я засунула в рот кулак, чтобы приглушить рыдания. Мною все больше овладевало беспокойство: что, если я не смогу убедить Шона оставить Корби здесь? Если он потащит ее с нами, она не дойдет. Даже если выдержит тяжелый и опасный поход по горам, я боялась, что ее нытье и болтовня быстро доведут Шона до ручки.
Вытерев слезы и пошмыгав носом, я постепенно успокоилась. Нужно быть умной. Мозг оставался моим лучшим орудием, и за оставшееся время нужно было оценить положение, в каком мы оказались.
Я перебрала все, что знала о Мэйсоне с Шоном. Шон вооружен, значит, он главарь. Хотя… шестеркой Мэйсон не выглядел. У меня не было времени как следует «прочитать» их дружбу, но я чувствовала напряженное «тяни-толкай» между ними, то, как они словно мерились силами. По большей части Мэйсон позволял Шону делать, что тот хотел. Но не из страха. Я видела, какими глазами Мэйсон смотрел на Шона, когда напарник отворачивался. Ледяной блеск в них означал что-то гораздо большее, чем неуважение. Презрение? И, возможно, я это придумала, но мне показалось, он записывает каждый ход Шона, словно высматривает его слабые стороны и копит сведения на будущее. Но зачем?
Конец ознакомительного фрагмента.