Черный Легион
Шрифт:
У нас для него не существовало имени. Он его не заслуживал.
Соприкоснувшись с костяной почвой голой кожей, вы могли бы ощутить лишенные смысла красные отголоски сновидцев и мучеников, чьи страдания образовали это место. Но даже без контакта с ней были слышны перешептывания, поднимающиеся над растрескавшейся поверхностью, от которой смердело костным мозгом.
Какое больное воображение могло вызвать в мир такую планету? Это исподтишка работала душа Даравека, преображая ее в соответствии с
И все же по меркам терзаемых демонами миров климат и местность этого безымянного шара были практически безвредны. На Сорциарии, родном мире моего бывшего Легиона, идут дожди из кипящей крови всех когда-либо дышавших лжецов. В сезон штормов кроваво-красная буря часто бывает столь едкой, что растворяет керамит. Некоторые утверждают, будто это работает мятежное подсознание Магнуса Красного, бичующего самого себя за былые предательства. Не могу сказать, так ли обстоит дело, однако это звучит подходяще для моего раздираемого противоречиями отца.
Отдельные участки поверхности безымянной планеты из-за неестественного распада или возмущений превратились в пустыни из костяной пыли. Именно в одном из таких океанов костного порошка и располагалась крепость Даравека, наполовину погребенная под прахом выветрившихся кошмаров. К небу вздымались ее кривые шпили, окутанные дымкой токсичного химического тумана. Чудовищные зевы промышленных вытяжных шахт на боках каждой из башен выдыхали в окружающую пустыню ядовитый газ, создавая еще один защитный рубеж. Несмотря на это, твердыня оставалась местом паломничества для населявших мир зверолюдей и мутантов – по пустыне были разбросаны тысячи их тел на разных стадиях разложения. Это меня заинтриговало. Что могло сподвигнуть этих созданий на подобное странствие, навстречу практически верной смерти? Что, по их мнению, ждало их за стенами крепости, куда попадут те, кому хватит сил пройти сквозь отравленную мглу?
В познавательных целях я забрал несколько трупов. Разговаривая с осколками их душ, из молитвенных стенаний я установил, что они покинули свои подземные племена и шли к ржавому железному замку Даравека, надеясь возвыситься и попасть в его ряды. Едва ли он был первым, кто пытался извратить процесс имплантации геносемени, чтобы тот сработал на мутантах, взрослых или нет, но сами можете представить, как редки были – и остаются до сих пор – истории об успешном видоизменении исходной ритуализированной процедуры Императора.
После каждого призыва я убирал свой нож-джамдхару в ножны, вышвыривал вопящих призраков обратно в ветра варпа и сжигал останки, чтобы уничтожить все следы моих изысканий. Важнее всего было оставаться нераскрытым. Медленно, незримо, я начал проникать внутрь.
Прежде чем я оказался готов убить Даравека, понадобился почти год психического внедрения. Все должно было быть точно. Безупречно. На сей раз я не мог рисковать.
До сих пор задаюсь вопросом, не поторопился ли я.
Именем
В этом мрачном мире создание двигалось среди своих сородичей, сжимая проржавевшую отломанную распорку механизма длиной почти в два метра. Оно всадило это примитивное копье в загривок другой твари, выдернуло его, а затем, используя как дубинку, размозжило им лицо третьего раба. Третий несчастный повалился наземь, тщетно воздев руки, когда ему проткнули грудь.
Копье согнулось, став бесполезным. Существо оставило его в груди сородича и развернулось к остальным, приближавшимся в зловонном гремящем мраке. Оно могло бы убить одного из них, а может и двух, но в темноте горели десятки красных глаз. Во мраке разносились прерывистые боевые кличи и более человечные крики злобы и страха.
Создание не стало биться с соплеменниками. Оно отвернулось от них, пробежало три шага и бросилось в стучащий и гремящий механизм ближайшей машинной станции. Грохнули поршни. Заскрежетали шестерни. Последнюю мысль существа, что неудивительно, захлестнул красный вал паники и боли. Машина на мгновение замедлилась, а затем перемолола помеху.
Такое повторялось снова и снова. Одна из тварей вдруг взрывалась в припадке насилия, убивая без предупреждения и нанося удары тем, кто оказывался рядом с ней. Несколько просто метнулись в челюсти натужно работающих механизмов.
За одну-единственную минуту остановились одиннадцать машин, забитых плотными сгустками плоти и костями.
В одном из шпилей легионер, надзиравший за работой квалифицированных рабов высокого уровня, уставился немигающим взглядом на консоль, где начали вспыхивать красные предупредительные сигналы. К тому моменту, как загорелись тревожные руны на консоли, он уже умирал, переживая катастрофический ишемический шок от целого фестиваля беспорядочных эмболий, растерзавших его мозг.
Космический десантник – воин по имени Элат Дастаренн – остался на ногах. Стоя с отвисшей челюстью и глядя мертвыми глазами, он ввел несколько кодов, чтобы отключить предупредительные сигналы на консоли и не дать терминалу куда-либо передать свежеполученные результаты.
Мне кажется, что он произнес что-то сбивчивое и бессмысленное, пока его синапсы вспыхивали в последние разы. Не могу предположить, что должно было означать это бессловесное бормотание. Тела и управляющие ими мозги делают странные вещи при смерти.