Черный Лев
Шрифт:
– Не думаешь же ты, что случилось кораблекрушение?
– Нет, иначе нам бы сообщили. Весь остров знает, когда гибнет судно, даже если буря не кончилась.
Время тянулось нескончаемо, и Лайонин нервно металась от окна к окну, забывая, что они закрыты. При каждом стуке она подбегала к лестнице, но видела только тьму.
Было уже поздно, когда она услышала хлопанье дверей, голоса людей и слетела вниз, едва касаясь ступеней. И бросилась к Ранулфу, не обращая внимания на мокрую одежду. Он прижал жену к себе, слыша
– Ну вот, я едва не утонул, а ты еще и поливаешь меня слезами, – приговаривал он, целуя ее мокрые щеки. – Пусти меня к очагу, я промерз до костей.
– Брент! Где он? – допытывалась она.
– Его забрал Корбет. Их женщины позаботятся о мальчишке.
Она невольно почувствовала укол ревности, и Ранулф заметил это:
– Тебе меня мало?! Позволишь мне стоять здесь и превращаться в сосульку? Может, мне надо было последовать за пажом?
Она широко улыбнулась и потянула его наверх, гденемедленно отпустила Кейт, после чего быстро помогла Ранулфу стащить набухшую водой одежду и стала растирать его полотенцами. Ходдер принес теплый халат, подбитые мехом домашние туфли, горячее вино, миску с супом и жареных цыплят.
Немного согревшись, Ранулф набросился на еду и питье.
– Редко бывают такие страшные бури, – рассказывал он с полным ртом. – Своими глазами видел, как ветер поднял в воздух пса и пронес несколько ярдов. Брент держался за луку седла обеими руками. Хьюго посадил его перед собой и привязал к седлу поводья пони. Дождь лил такой, что в двух шагах ничего не было видно. Несколько месяцев уйдет на то, чтобы починить крыши. Ты хорошо подготовила замок.
Она снова стала растирать его ноги полотенцем.
– Да, и я рада, что ставни заколочены наглухо. Надеюсь, в море не видно судов?
Он помедлил, обгрызая цыплячью ножку.
– Нет. На всех башнях зажжены огни, и я послал людей на мыс Святой Агнессы. Кто-то немедленно прискачет, если на горизонте покажется судно.
– Тебе обязательно ехать самому? Не можешь никому поручить это дело?
Он недоуменно вскинул брови:
– Нет. Отдавать приказы никто, кроме меня, не имеет права.
Он не успел договорить, как в комнату влетел Герн:
– Кораблекрушение, и крупное! Остальные стражи уже одеваются.
Ранулф вскочил и направился в спальню. Лайонин молча наблюдала, как он вытаскивает одежду из сундуков.
– Ты не можешь послать туда своих людей? Муж повернул к ней лицо, грозное, как сама буря.
– Нет. И больше не смей говорить мне ничего подобного, – рявкнул он, натягивая камизу и толстые шерстяные шоссы.
Лайонин поежилась.
– Иди сюда, – велел он наконец. – И не смотри на меня так. Я должен идти и не желаю, чтобы ты надоедала мне нытьем.
Она молча стояла перед ним.
– Где моя Львица? – возмутился он. – Принеси мне теплую шерстяную накидку. Неужели ты
– Может, дождь превратит тебя в благородного рыцаря, – процедила она.
Одевшись, он прижал ее к себе так сильно, что едва не сломал ребра.
– Если хочешь помочь, иди в часовню и молись за нас. Боюсь сражаться с морем в одиночку.
Сбегая по ступенькам, он еще успел крикнуть:
– И прикажи вытереть всю воду с пола. Не хватало еще, чтобы буря испортила мой дом!
Внизу послышались голоса. Входная дверь хлопнула. Лайонин осталась одна в гигантской пустоте, долго слушая, как барабанит дождь по крыше, прежде чем до нее дошли его слова… «Сражаться с морем»… Он собирался сам сесть в лодку?!
Лайонин в ужасе огляделась. Ну конечно. Откуда ему знать, сумел ли кто спастись, если его там не будет? Иначе люди в лодках легко уберут все следы найденных живыми людей. И никто ничего не узнает.
Она побежала в спальню и разбросала все вещи из сундуков, прежде чем нашла шерстяную одежду. Уже через несколько минут она была укутана с головы до ног.
В конюшнях внутреннего двора осталась всего одна лошадь, резвый вороной жеребец, на которого она в обычных обстоятельствах побоялась бы сесть. Седлая коня, она тихо, долго уговаривала его. Он вращал глазами, но не укусил ее и не лягнул.
– Ты должен доставить меня на мыс. Нужно забыть неприязнь друг к другу, ибо Ранулф нуждается в нас. Я должна остановить его!
Она вывела коня и вскочила в седло. Вороной попытался ее сбросить, но она резко дернула поводья, и он утихомирился.
– Для твоих проделок нет времени. Пора ехать.
И жеребец действительно полетел как стрела. Конь и всадница слились в одно целое.
На мысу толпились люди и лошади. Лайонин поняла, что если кто-то из «черных стражей» увидит ее, то немедленно вернет в замок. Поэтому она оставила коня у скал, зная, что он достаточно вышколен, чтобы не тронуться с места.
Никто не заметил темную фигурку, медленно двигавшуюся вдоль спускавшейся к берегу скалы. И когда очередная стрела молнии осветила небо, она осознала, что приехала слишком поздно. Три лодки уже качались на бушующих волнах. Она легко различила Ранулфа в самой дальней.
Лайонин встала на колени в тени скалы и стала молиться так истово, как никогда в жизни. Буря продолжалась, дождь хлестал, проникая сквозь одежду, но она ничего не замечала. Только молилась, повернувшись лицом к черным волнам.
Прошло несколько часов, прежде чем она увидела огоньки возвращавшихся лодок и побежала к берегу, не замечая бро-сившихся к ней мужчин. Кто-то обнял ее за плечи, но она не оглянулась. Сейчас она видела только лодки. И сразу поняла, что Ранулфа там нет. Лодки вытащили на берег, а она по-прежнему не могла пошевелиться.