Черный Лотос
Шрифт:
– Черный Лотос опасен, – прошептала она. – Из-за него гибнут люди. Здесь скоро случится беда.
– Откуда ты знаешь? – отозвалась Тосико.
Как ни страшно было Мидори раскрыться перед недавней знакомой, другого не оставалось: иначе та вряд ли поверит.
– Я Ниу Мидори, веду наблюдение для супруги нашего сёсакан-самы. Она-то мне и сказала. Моя задача – разведать, что здесь происходит. Как только я это узнаю, сразу уйду. Тебе лучше пойти со мной, если не хочешь пострадать.
Бормоча слова молитвы, Тосико метнула на нее испуганный взгляд. Потом прошептала:
– Я
– Чуть попозже я выберусь осмотреться, – ответила Мидори, – а потом вернусь за тобой.
В перерывах между молитвами группы служителей входили и выходили из зала, молясь попеременно.
Через некоторое время монахиня повела Мидори и остальных к зданию, где размещалась печатная мастерская. Одни монахини нарезали там бумагу и разводили в горшках едкую тушь, другие стояли у верстаков, нанося краску на деревянные блоки с вырезанными на ней символами, а затем прижимали их к бумаге. Мидори и Тосико отрядили резать оттиски на полосы с воззванием "Радуйтесь! Грядет эра Черного Лотоса!". За работой следили два священника. Мидори дождалась, когда что-то в другом конце мастерской отвлекло их, и осторожно направилась к двери.
– Куда это ты? – раздался громкий окрик.
Мидори, вздрогнув, обернулась и поймала на себе пристальный взгляд монахини из-за печатного станка. Священники двинулись к ней.
– В уборную, – выкрутилась Мидори, только теперь поняв, что все здесь следят друг за другом.
– Пойдешь с ней, – сказал монахине один из священников.
По пути в туалет и обратно та не спускала с Мидори глаз. Незадачливая беглянка вернулась к работе. Через некоторое время она прошептала Тосико:
– Помоги мне выбраться.
Подруга провела ножом меж столбцов напечатанных иероглифов.
– Я попытаюсь отвлечь остальных.
– Когда? – тревожно спросила Мидори.
– Надо выждать время. Просто будь начеку и не торопись. Когда я подмигну, беги.
Теперь Мидори была рада, что доверилась Тосико. Именно такой сметливой помощницы ей и недоставало.
– Нельзя было оставлять Хару в тюрьме, – сказала Рэйко мужу.
Был уже вечер, когда они ехали по Нихомбаси в сторону замка. Рэйко сидела в паланкине, а Сано шел рядом, ведя лошадь под уздцы. Открывали шествие Хирата и сыщики. Незадолго до отъезда Сано закончил дознание в тюрьме, сообщил Рэйко о результатах и сказал, что пора домой. Рэйко совсем не хотелось бросать Хару одну, и с версией мужа она была не согласна, но из боязни подорвать его репутацию удержалась от критики на людях и до сих пор молчала.
– С Хару все обойдется, – ответил Сано. – Я выделил для нее двух своих охранников, а о ранах позаботится доктор Ито. Надзиратель предупрежден, что будет разжалован, если с ней случится нечто подобное. Тюремщиков, которые надругались над ней, я приказал высечь. Они ее больше не побеспокоят.
– Но ведь ты нашел не всех нападавших. – Рэйко передала то, что слышала от Хару. – Куда исчез третий?
– Было только двое, – возразил Сано, когда они замедлили ход, пробираясь через торговые ряды. Сказал как отрезал.
Предчувствуя бурю, Рэйко собралась с силами.
– Хару говорит:
– Мы с Хиратой опросили всех, кого нашли в тюрьме, проверили, где они были прошлой ночью, обыскали казармы на предмет испачканной кровью одежды, – отчитывался Сано, – и не видим причин думать, что в нападении замешан кто-то, помимо тех двух тюремщиков.
– А что, если он был не из тюрьмы? – спросила Рэйко, все же беспокоясь о несоответствиях в его с Хару версиях. – Я думаю, он священник из Черного Лотоса. Пытался запугать Хару, чтобы она созналась в убийствах и поджигательстве.
– Точнее, она так сказала, – скептически заметил Сано. – Когда двое тюремщиков повинились, я расспросил их о том, как все было. Они говорят, что только велели Хару молчать, и больше ничего. Заключенные из соседних камер тоже ничего не слышали.
– Эти тюремщики, должно быть, сектанты и покрывают своего главаря, – возразила Рэйко. – А заключенные могут лгать из страха перед тюремщиками.
Сано покачал головой. Его профиль стал тверже – было видно, что он раздражен.
– Если кто и лжет, то Хару. Она явно пытается использовать случившееся, чтобы выбраться из тюрьмы. Я в отличие от тебя на это не куплюсь.
Рэйко задумалась над фразой Хару о мальчике, и сомнения снова напомнили о себе.
– Ты что-то сказала? – спросил Сано, с подозрением глядя на нее через окно.
– Нет, ничего. – Рэйко отвернулась, чтобы он не разгадал ее мыслей.
Надо как-то сказать ему, что Хару опознала в ребенке сына Тиэ, но тогда он станет выпытывать, что еще говорила Хару. Отношения с мужем виделись Рэйко неким домом, который они строили вместе, а ее тайны – невидимыми трещинами в фундаменте. Решение утаить что-либо от Сано подрывало основание дома; каждый сдвиг в этом деле разрушал ее брак, дотоле незыблемый. Рэйко захотелось все бросить, помириться с Сано и наладить семейный уют, однако в сложившейся ситуации она считала нужным стоять за Хару. К тому же в глубине души чувствовала, что права, защищая ее. Досадуя на упорное нежелание Сано принять ее сторону, она сказала:
– Что говорить, удобно прикрываться "случайным" нападением. Ведь если бы ты не забрал Хару из отцовского дома, ничего бы не произошло. Неужели тебе доставило удовольствие отдать невинного человека в руки убийц?
– Дело не в том, что мне нравится, а что не нравится. Дело в уликах. – Сано отвечал с горячностью, и Рэйко поняла, что задела его за живое. Очевидно, он был не настолько уверен в виновности Хару, как ему хотелось, и боялся покарать незаслуженно. – Хару – преступница, а тюремщиков не раз уличали в подобных надругательствах.
– Ты, похоже, решил опустить доказательства в ее пользу, – рискнула возразить Рэйко, видя, что Черный Лотос вот-вот возьмет верх.
Сано пораженно воззрился на нее.
– По-твоему, я ради собственной выгоды подтасовываю улики? Ты, должно быть, совсем помешалась на Хару, если считаешь меня способным на такую низость!
Рэйко спохватилась, что зашла слишком далеко и своими попытками поддеть Сано сделала только хуже.
– Я так не считаю. Я только хотела, чтобы ты взглянул на вещи беспристрастно и изменил...