Черный маг

Кудрявцев Леонид Викторович

Сначала воспоминания были нечеткими, словно рисунки на пыльном, сто лет не протиравшемся стекле. Они скользили мимо его сознания и исчезали, исчезали… А потом таксист каким-то образом подключился к его сознанию, и благодаря этому воспоминания стали четче, реальнее, окутали его, захватили в плен, вернули в прошлое, так что оно стало неотличимо от настоящего.

Как много он, оказывается, помнил. Как много!

Он помнил тот самый городок, в котором впервые увидел духов моря. И как под его ногами скрипел песок, а волхвница, идущая впереди,

то и дело оглядывалась, проверяя, не дал ли он деру. И потом пустынный берег, шелест волн и далеко в море, на самой границе воды и неба, первый возникший ниоткуда огненный столб.

Да, той ночью он увидел духов моря и кое-что о них узнал, хотя теперь, спустя год, пришло понимание, что на самом деле это знание было ничтожным. Все-таки он был всего лишь слугой на ночь, наемником. Его обязанности заключались в том, чтобы следить за духами моря. Если они надумают взбунтоваться, он должен был вытащить из кожаного футляра старинный серебряный, украшенный какими-то блестящими камешками крест и защитить им волхвницу.

И только.

Конечно, кроме этого он должен был не задавать вопросов, не пытаться удрать и в нужный момент не струсить.

Если подумать — немало.

Оплачивалась эта работа по-царски. Правда, несоблюдение обязательств вело к ужасному наказанию. Вот в этом Алвис не сомневался. Что-то, а наказывать провинившихся волхвницы умели. В свое время Алвис наслушался рассказов о тех, кто имел несчастье им не угодить.

Конечно, в самом начале, когда волхвница встретила его на пустом причале, готовым он голода сжевать собственный башмак, он мог еще отказаться. Но не потом, когда она привела его в уютный домик и накормила до отвала. С этого момента соглашение между ними было заключено, и расторгнуть его было невозможно. По крайней мере, пока не настанет утро и духи моря не исчезнут.

Духи моря — огненные столбы, наделенные сознанием, силой и злобным, строптивым характером. Он боялся их до дрожи, но еще больше боялся смерти. И согласился. И в результате оказался на пустынном морском берегу в обществе волхвницы.

Вообще-то она была красива, эта холодная, словно клинок ледяного меча, девушка с голубыми, похожими на кусочки неба глазами. Она была стройной, высокой, ловкой, быстрой и, конечно, очень умной. И все-таки что-то в ней было отталкивающее, чужое, нечеловеческое. Ни за какие коврижки он не заставил бы себя к ней прикоснуться.

Впрочем, от него этого и не требовалось. Он был просто бессловесной машиной, охранником. Почему именно он, а не какой-нибудь амбал из города? Ну, это очень просто. Потому, что волхвнице не нужны были разговоры. Он — человек дороги. Он получит свои деньги и уйдет. Люди дороги не задерживаются надолго на одном месте. А житель поселка почти наверняка начнет болтать.

Духи моря…

Он увидел в ту ночь духов моря. Он хорошо их рассмотрел. А еще в ту ночь он отработал свои деньги сполна. Потому что духи моря взбунтовались. И остановил их только серебряный крест, а также он, Алвис, нищий

бродяга, который этот крест держал в руках.

Крест подействовал, и духи моря отступили. Волхвница беззвучно плакала, потому что испугалась. Но расплатилась она с ним суворик в суворик, ни больше ни меньше. И это было справедливо.

Честно говоря, Алвис был почти уверен, что она его обманет. Но ошибся. Деньги ему достались. Именно поэтому он тем же утром закупил еды на дорогу и ушел из города.

Он не боялся. Он мог бы остаться в этом городе еще на неделю и провести ее в номере гостиницы, ничего не делая и отъедаясь. Но он ушел.

Это было правило, которое он понял уже давно. Одно из правил дороги. На справедливость отвечать справедливостью, на подлость — подлостью. Наверное, волхвница его знала тоже.

Он ушел еще потому, что в ту ночь, сразу же после того, как духи моря улетели к горизонту, сначала превратившись в желтые пятнышки, а потом один за другим погаснув, он дал себе обещание покончить с жизнью бродяги, осесть на одном месте.

Дать его было легче, чем исполнить. В этом он убедился очень скоро…

— Почему ты перестал вспоминать? — спросил таксист.

— А что, этого недостаточно? — удивился Алвис.

— Конечно нет. Давай, давай дальше.

— Дальше? — усмехнулся Алвис.

Его позабавил голос таксиста. Сейчас в нем проскальзывали интонации, с которыми обычно не очень состоятельный клиент упрашивает проститутку обслужить его еще раз, бесплатно.

— Ну что тебе стоит? — тянул таксист. — Давай еще немного.

— Немного?

— Да, да.

— Хорошо. Будет еще немного.

Алвис вдруг разозлился. Он хочет еще? Прекрасно. Он получит, получит сполна.

Он снова закрыл глаза, пошарил в памяти, выбирая подходящее воспоминание. И нашел…

…Дождь. Он льется с неба уже неделю, день за днем, прекращаясь лишь на ночь. Он пропитал водой все, что может намокнуть, и, кажется, даже то, что намокнуть не в состоянии. Размеренно и неумолимо он падает и падает из свинцовых, без единого просвета туч.

Алвис бредет по дороге, уже не обращая внимания на потоки грязной воды, временами проваливаясь в нее чуть ли не по колено. Бредет, уже ни на что не надеясь, скорчившись под струями падающей с неба воды.

Он даже не мечтает о том, чтобы оказаться под крышей, поскольку ему уже не верится, что подобное возможно. Он мечтает лишь о том, чтобы не сойти с ума и дойти хоть куда-нибудь, увидеть хоть одно человеческое лицо. После этого можно лечь прямо в грязь, закрыть глаза и забыться, пусть даже это закончится его смертью.

Конечно, это была лишь сказка, которую выдумало его упорство, чтобы толкать вперед, чтобы он не остановился и, в самом деле упав, не захлебнулся жидкой грязью. Потом, когда он встретит людей, упорство придумает что-нибудь другое. Может быть, оно заставит его верить в то, что он обязательно должен поесть и лишь потом отдать концы. Может быть, что-то другое.