Черный меч царя Кощея

Белянин Андрей Олегович

— А если бабка не захочет в прежний вид? — вовремя вспомнил я.

— Тады пущай месяц не моется! Заклятие моё в полную силу войдёт, и уж ничем его потом не одолеть. Ни твоей милиции, ни даже мне самому, — самодовольно ухмыльнулся Кощей, задирая нос наподобие великого Сальвадора Дали. — Я своё слово сдержал, все обещания исполнил. Теперича совсем всё? Яйцо-то когда отдашь?

— Отдам на выходе.

— Ну-ну, смотри, участковый, будешь выходить, не запнись на пороге. А то вдруг да ненароком шейку себе свернёшь! Так я ж тебя

провожу, поддержу за ручку…

Опять двадцать пять!

Я закатил глаза, ведь любому Ивану-дурачку ясно, что, как только Кощей получит своё яйцо, он меня тут же убьёт на месте. Неужели он всерьёз думает, что я этого не понимаю? Однако выкручиваться как-то надо, потому что жить очень хочется…

— Я должен убедиться в том, что все пленницы будут далеко и в безопасности.

Гражданин Бессмертный с пониманием покивал и даже активно помог мне дотолкать тачку с четырьмя спящими девицами до выхода. Я на секунду расслабился, задумавшись о том, как мне на своём горбу тащить их всех на печку, и в этот момент кто-то навалился мне на плечи.

Короче, и охнуть не успел, как уже был прижат к полу с заломленными за спину руками, а сильные пальцы Кощея хищно обыскивали мои карманы…

— Не серчай, сыскной воевода, но тока полный идиот поверит, будто бы я тебе без сопротивлениев сдамся. Сам во всём виноват, думать надо было, к кому спиной поворачиваешься. А вот хочешь знать, в чём твоя главная ошибка, Никитка-дурачок?

Мне это было не очень интересно. Я знал, в чём его главная ошибка — взялся душить, души, а не болтай зря! Мне удалось кое-как выпрямить спину и максимально чётко произнести:

— Возбудит!

— А-а-ах! — четырёхкратно раздалось в коридоре, и четыре красавицы одновременно открыли глазки. Давление на мои плечи заметно ослабло…

— Кощеюшка-а, любимы-ый!

Кощей рывком поставил меня на ноги:

— Ты какую хрень прочёл, участковый?! Там ить совсем другой текст был, «взбудит» же! От чтоб тебя, зараза ментовская, на Луну закинуло, кратеры дырявые патрулировать…

А поздно. Баба-яга, Василиса, Маняша и даже моя Олёна (ладно, это временно) кинулись с поцелуями на гражданина Бессмертного, буквально завалив его любящими телами.

— Чмок! Чмок! Чмок! Чмоки-чмоки-чмоки-и!

Я с трудом выбрался из-под этой куча-малы и на глазах перепуганного Кощея достал из кармана золотое в крапинку яйцо.

— Тока попробуй, гад… мы ж… договорилися-а?!

— Угу, и кто нарушил договор? — глухо напомнил я, изо всех сил саданув яйцом об пол.

Осколки скорлупы так и брызнули во все стороны! Я наклонился и поднял небольшую стальную иглу…

— Всё, без базару, — мигом сменил тон величайший злодей современности. Он быстро произнёс нужное заклинание, и ко всем девушкам мгновенно вернулся разум.

— Никитушка, сокол ясный! Любимый мой! Никита Иванович, вы ли?! — В ту же минуту трое красавиц повисли уже на мне. Как я только удержался на ногах, ума не

приложу…

Олёну прижал к груди, Баба-яга и Маняша удовлетворились левым и правым плечом. Рядом с Кощеем осталась лишь его верная бесовка Василиса Премудрая. И хотя он сам, собственной рукой, грубо оттолкнул её, в глазах толстухи светилась самая искренняя женская преданность из серии «бьёт — значит любит!».

Мне, как сотруднику милиции, такого никогда не понять. Но если вспомнить, сколько у нас было вызовов в той же Москве: «Приезжайте срочно, он меня бьёт! Ой, не трогайте его, я его люблю!» Женская душа — терра инкогнита…

— Милая, нам надо уходить, — с трудом прерывая поцелуй, сказал я. — Забирай всех наших, печь в конце коридора, уезжайте в Лукошкино!

— А ты? Я тебя не оставлю!

— Мы с Митей справимся, — попытался соврать я, но под строгим взглядом Олёны признался: — Главное, спасти всех наших. Я выберусь, у меня смерть Кощея на конце иглы.

— Та самая?! — не удержавшись, влезла Баба-яга. — Никитушка, отдай её мне, Христом-Богом молю! Хочу сама с энтим лысым хреном за всё поквитаться! Я ж его энтой иголкой зашпыняю во все места, он у меня месяц сесть не сможет, я ж ему…

— Ни фига себе наезды-то?! — не удержавшись, возмутился Кощей Бессмертный. — Стало быть, как всей толпою бабской меня поцелуями слюнявить — так пожалуйста! А как смерть мою…

— Стоп. — Бабка гулко ударила себя кулачком по розовому лбу. — Так мне не привиделось оно. Девоньки, мы и впрямь энту морду лысую, энто колено безволосое, энтот мухомор несвежий… целовали-и?!

— Бей его, — тихо предложила моя скромная жена.

Я даже слова вставить не успел, как ситуация вновь вильнула хвостом не в ту сторону. Минут пять все три взбешённые красавицы лупили бедного Кощея всем, что под руку попадётся.

Бедная Василиса Премудрая подпрыгивала рядом, умоляя и шепча:

— Ой, ну не надо! Ну хватит! Он больше не будет! Ему же больно-о…

Не дожидаясь, пока наш злодей опомнится и не глядя нараздаёт всем им сдачи, я поспешил решительно вмешаться в это дело. Пару оплеух получил сам, попав под горячую руку, но всё-таки как-то сумел растащить всех в стороны.

— Всё! Пожалуйста! Выдохнули и успокоились! Дракой мы ничего не решим, в конце концов, есть какие-то договорённости, и давайте мы все будем их соблюдать.

Ко мне прислушались. Конечно, не сразу. Та же Баба-яга дольше всех ворчала, что все договорённости с Кощеем надо совать трубочкой псу под хвост, там им самое место! Это, как вы понимаете, мой отредактированный перевод, на деле бабка-красавица выражалась куда крепче.

Оказывается, заколдованный человек не всегда является исполнителем чужой воли, в смысле действует неосознанно, как под влиянием наркотика. Бывает, что как раз наоборот — умом и сердцем прекрасно понимает, что творит, а вот остановиться не можешь. И это был тот самый случай.