Черный меч царя Кощея
Шрифт:
— Вопрос, могла ли это сделать одна Василиса? В принципе да. Полная женщина совсем не значит рыхлая или слабая. Но и поверить в то, что она тащила на своём горбу двух пленниц сразу, тоже трудно. Она спешила, не знала, сколько у неё времени, ей было нужно что-то вроде тележки или санок… Ага, вот!
Моя жена изящно подняла левую бровку вверх в вопросительном молчании.
— На столе нет скатерти, — победно пояснил я. — Но сам стол чистый, ни пылинки, а вся посуда с него убрана аккуратной женской рукой. Полагаю, что Василиса расстелила
Я вышел из комнаты, встав на четвереньки, посмотрел в коридор и заключил:
— Вон туда, налево.
— Идём? — Моя красавица-жена, поискав взглядом, выбрала себе небольшую кочергу у камина, взвесила её в руке и предупредила: — Только я первой. Ты — на шаг за мной.
— Милая, нас в школе милиции учили боевому самбо и дзюдо. Я умею драться.
— Но не так, как бесовки…
И было на тот момент в её глазах что-то такое, что умоляло не спорить, не экспериментировать, не проверять, а просто поверить на слово. Хорошо, я опять согласился.
В конце концов, она же не мешала мне во время сражения со Змеем. Мы направились по широкому коридору туда, куда предположительно были унесены наши девушки. Ну, наши не в том смысле, что мои и Олёнины, а в том, что наши — русские, лукошкинские, родные. Прошу прощения, если выражаюсь косноязычно и не всегда нахожу нужные слова.
Но это издержки профессии, вы ещё обычных милицейских протоколов не читали. А там такая жесть бывает, что моя писанина в сравнении кажется просто перепиской Достоевского с Ремарком…
— Мы на месте, — остановилась Олёна, делая мне рукой предупреждающий знак: замри.
Едва различимые следы волочения довольно быстро привели нас к простой металлической двери в стене. За дверью оказался люк. Понятно.
— Там большая труба, мы Митькой по такой уже катались.
— И как?
— Весело, на аквапарк похоже.
— А что это такое, милый?
— Мм… хотел бы обещать, что непременно свожу тебя туда при случае, но это вряд ли, — закусив губу, вздохнул я. — В общем, ничего не бойся, спускайся как с горки. Встретимся внизу.
— А ты куда? — не поняла она.
— У меня этажом выше, на балконе, печка припаркована. Не оставлять же её в замке, транспорт не мой, я её ещё старику Емеле вернуть обещался.
— К лешему твой аквапарк, — загорелись глаза у моей супруги. — Покататься на знаменитой Емелиной печке из сказки «По щучьему велению» — это же самая заветная мечта любой девушки!
— Что ж, милая, для тебя я готов на всё! Встретимся внизу, и лезь ко мне на печь. Я тебе даже порулить дам.
— Ты чудо, любимый!
Она расцеловала меня в обе щеки, смело распахнула люк, подобрав подол, села на металлический жёлоб и с весёлым визгом исчезла в темноте.
— Удачи, милая! — прокричал я ей вслед, и эхо из трубы поддержало меня согласным гулом.
Что ж, теперь можно идти за Василисой.
Олёна не заметила её следы, просто потому что моей милой всё было ясно и она всё для себя решила. А вот я, когда ползал на четвереньках, видел, что «груз» волокли в одну сторону, к трубе, но и на противоположной стороне, у самой стены, тоже были аккуратные следы женских башмачков…
Она знала, что, сбросив пленниц в люк, ничем не рискует. Более того, наверняка внизу их взяли сообщники и побыстрее увели от Стеклянной горы. Возможно, Василиса и собиралась уйти вместе с остальными, но она знала от меня про Емелину печь. Оставить такой трофей было бы выше всяких сил. Девушки во все времена неравнодушны к мужчинам с личным транспортом…
Мне пришлось идти в обход, чтобы сразу выбраться к месту парковки, минуя тот широкий проход, где мы заморозили Змея Горыныча. Кстати, он давно перестал ругаться, и если какие звуки с той стороны и доносились, то скорее это было тихое сонное похрапывание.
— Не спи, замёрзнешь однако, — по-чукотски качая головой, предупредил я, но будить никого не собирался.
Добить спящего фон Дракхена мне не позволяла элементарная совесть. Пусть этот гад и заслужил за свои преступления — похищение людей, каннибализм и прочее — двадцать шесть расстрелов подряд, но марать руки убийством беспомощного существа я не стану.
— Будем считать, что ты получил пожизненное заключение. Не нравится, пиши апелляцию в Европейский суд по правам человека! Ну и в общество защиты животных до кучи…
— Пошла! Поехала, кому говорю, дура кирпичная! — Девичью ругань, переходящую в всхлипы отчаяния, было слышно ещё издали.
Как и предполагалось, Василиса Премудрая безуспешно старалась сдвинуть с места не принадлежащее ей транспортное средство. Увы, противоугонную систему обеспечивало «щучье веление» старика Емельяна, а значит, пока управлять печкой могу только я.
— Какие-то проблемы, гражданочка? — развязным тоном прожжённого гибэдэдэшника спросил я, выйдя к балконной двери. — Пытаемся управлять в нетрезвом виде? Попрошу предъявить права и документы на машину.
— Иди ты знаешь куда?! — взвыла бесовка, подпрыгивая на печи, словно разъярённая кошка. — Убью, убью, давно хотела!
Я сделал вид, что демонстративно не замечаю маленький немецкий пистолет у неё в руках. Не выстрелит, ей важнее понять, как управлять печкой.
— Как она двигается? Почему стоит? Какое заветное слово надо произнести, чтобы печь поехала? Говори-и!
— Хм… столько вопросов, и ни одного о господине фон Дракхене. Вассальная преданность нынче не в моде?
— Да плевать я хотела, что ты там сделал с этой самодовольной ящерицей! Ну заморозил, мне-то что?! Так ему и надо, пошляку! Я мимо проходила, ещё плюнула на хвост, — резко оборвала меня Василиса. — Не зли меня, участковый, говори, как печь заставить вперёд идти? Пристрелю же!